Современная школьная девичья альбомная традиция, традиция письменного фольклора, попала в поле зрения фольклористов совсем недавно. Изучение " классической " русской альбомной традиции заканчивается на альбомах " уездных барышень " первой половины XIX века. Таким образом период со второй половины XIX века до 80 годов XX столетия, когда в альбомной культуре произошли серьезные изменения и, собственно, появился школьный альбом как таковой, остается неисследованным.
 Первые значимые изменения в альбомной культуре, на наш взгляд, произошли в последней трети XIX века, когда из семейной среды альбом стал активно переходить в среду ученическую – в закрытые пансионы и женские гимназии. Альбомы гимназисток конца XIX – начала XX века еще достаточно строги в своей организации, многие из них открываются советом матери, включают аллегорические рисунки, четкие символы цветов, рисованных игральных карт, и обязательные кладбищенские сцены. Доля альбомных поэтических штампов в них не так высока, часто встречаются многострочные авторские стихи хорошего поэтического уровня, хотя и в рамках типичных альбомных сюжетов. Встречается даже гекзаметр: " Веру в любовь потеряв, слезы печально пролила..." (РО РНБ, 694-1-19). В альбомных стихах ощущается влияние как модной, так и программной поэзии. Часто цитируются Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Фет, Тютчев, Полонский, Апухтин, Бальмонт и особенно Надсон. Много строк из популярных фортепианных романсов. Альбом гимназисток не был лишен и прозы: ее можно определить как экзальтированные стихотворения в прозе с сентиментальной лексикой гимназисток, характерными гимназическими прозвищами : "Голубка моя Серка, в те часы когда я с тобой говорила, когда мои мысли и стремления находили отзвук и сочувствие в твоей душе, я была бесконечно счастлива; Голубка моя Серуха! В те часы когда мы с тобой говели..." (РО РНБ, 694-1-19. Гимназический альбом М.М.Серовой.). Юрьевские гимназистки начала века даже имели для альбома специальное гусиное перо, хотя в ходу были уже металлические перья и резервуарные ручки (некая ориентация на старину – всегда более благородную). Аналогию можно найти только в некоторых английских литературных обществах, где и в XX веке использовали гусиные перья.
 Альбомная культура вновь испытала достаточно серьезные изменения в 20 – 30-х годах XX столетия. Эти изменения связаны с множеством факторов: сменой социальный статуса и снижением образовательного уровня владельца альбома, поменялись ценностные ориентиры, кардинально изменился культурный быт. Но самой главной причиной альбомных новаций, на наш взгляд, является то, что новый советский ученик часто был носителем крестьянской или "посадской" ("фабрично- заводской") фольклорной традиции. Фольклорный контакт города и деревни, аристократии и крестьянства постоянен, своеобразен и имеет иногда достаточно причудливые выражения.
 Еще в начале 20-х годов в альбомах явственно чувствуется статус владельца. В одних "теплится" лирическая гимназическая поэзия и лексика (ангел, голубка, душечка, глаза-совершенство, лента голубая, милые щечки), в других обретает право и новая городская лирика. С конца 20-х годов содержательная разница альбомов практически исчезает. Для примера приведем все стихотворения с образом Ангела только в одном альбоме 1918-1923 годов, любезно предоставленного нам Еленой Владимировной Душечкиной:
  
 Пусть Ангел хранитель тебя сохранит
 От всякой невзгоды земной,
 Пусть доброе сердце твое не узнает
 И тени беды никакой...
  
 Вера ангел!
 Вера цвет.
 Вера розовый букет.
 Вера лента голубая!
 Не забудь меня родная.
  
 За вашу милую улыбку,
 За ваши милые глаза,
 На небе ангелы дерутся
 И ведьма скачет как коза.
  
 Ангел летел над сугробом.
 Вера проснулась от сна.
 Ангел сказал ей три слова:
 Вера голубка моя.
  
 Постепенно образ Ангела и голубка покидает альбомные страницы, как и характерная альбомная лексика гимназисток, практически последние ее проявления мы встречаем в альбомах конца 30-х годов:
  
 Чашечка, блюдечко, чайный прибор.
 Манечка, душечка, ангел ты мой!
  
 (ИРЛИ, р. V, 57-2-17. 1935 г.)
  
 Неизменным остается набор жанров, тем и мотивов альбомных стихотворений, удачно подмеченный А.С.Пушкиным в описании альбома "уездных барышень" в IV главе "Евгения Онегина" – "Стихи без меры, по преданью//В знак дружбы верной внесен"; " Кто любит более тебя,// Пусть пишет далее меня"; "Тут верно клятвы вы прочтете//В любви до гробовой доски"; "Какой-нибудь пиит армейский//Тут подмахнул стишок злодейский."; "И шевелится эпиграмма"; "А мадригалы им пиши"; "Его перо любовью дышит,//Не хладно блещет остротой"; "Текут элегии рекой".
 При этом хотелось бы выразить одно недоумение, если в альбомах XIX века любовное послание, восхищение красотой пишется мужчиной, то с момента появления школьного альбома и адресатом и автором того же любовного послания является девушка. Видимо такая специфика – отсутствие диалога между полами, связана со спецификой субкультуры закрытых и "однополовых" учебных заведений, которые культивировались в России. (См.: Белоусов А.Ф. Институтка.// Школьный быт и фольклор. – Ч. 2.- С.119-159.).
 Итак, в альбомах 20 – 30 годов фиксируются следующие основные мотивно-тематические единицы:
 Восхищение красотой и умом владельца альбома:
  
 Ваши глаза совершенство,
 Ваши губы идеал,
 О! Великое блаженство!
 Кто их только целовал.
  
 Пожелания счастья, любви:
  
 Пусть вечно жизнь тебя ласкает.
 Как мать любимое дитя,
 Пусть сердце горести не знает.
 Не унывай, живи шутя,
  
 Клятвы в верности и преданности:
  
 У вас симпатьев много,
 В числе которых нет меня.
 Но вы поверьте ради бога
 Ни кто не любит вас как я.
  
 Наставления владелецу альбома никогда не забывать друзей, клятвы
 в вечной дружбе:
  
 Пишу тебе стихами
 Священный договор.
 Останемся друзьями,
 Как были до сих пор.
  
 Годы быстро летят.
 Нас с тобой разлучат.
 И в далекой стране
 Вспомни Вера обо мне.
  
 Пройдут года и ты меня забудешь.
 Подруги новые найдутся у тебя
 И может быть ты больше их полюбишь,
 Чем любишь ты теперь меня.
  
 "Все, кто пишет в альбом кроме меня лгут":
  
 Не верь тому, кто здесь не пишет.
 В альбоме редко кто не врет.
 Здесь все слова любовью дышат,
 А сердце холодно как лед.
  
 Сентенции о лукавстве и лицемерии:
  
 Любит тот, кто при встрече краснеет,
 Любит тот, кто при встрече молчит,
 А не тот, кто при встрече целует
 И не тот, кто люблю говорит.
  
 Зачем, зачем вы слово дали.
 Когда не можете любить.
 Зачем любви моей искали,
 Когда хотели изменить.
  
 Любовь – твоя погибель, "тебе рано влюбляться мой друг", коварство мужчин:
  
 Не доверяйся первой встречи,
 И сердце всем не открывай,
 И на чарующие речи
 Спокойным взором отвечай.
  
 Живи люби.
 Минуты счастья.
 Они порою хороши.
 Но не узнавши человека,
 Не отдавай своей души.
  
 Живи люби и наслаждайся
 Но... никогда... не увлекайся.
  
 Детство – лучшая пора, не торопись казаться взрослой:
  
 Останься девочкой такою,
 Какою знаю я тебя.
 Казаться взрослую большою
 Не торопись мой друг никогда
  
 Детство пора золотая,
 Больше и чаще резвись,
 Детства второго не будет,
 Как ты за ним не гонись.
  
 Значение и приоритет учебы, насмешки над нерадивым учеником:
  
 Будь девочкой умной
 Поменьше шали,
 В классе будь внимательной
 Уроки учи!
  
 Как прекрасна ученица!
 Когда выйдет отвечать:
 Опустив свои ресницы.
 И не знает как начать.
  
 Типичные шутки, эпиграммы:
  
 Когда мечта тебя родила
 Все утро пели петухи.
 В Дону поймали крокодила
 И реки стали все пусты.
  
 Ну что скажу тебе я спроста,
 Мне не с руки хвала и лесть.
 Дай Бог тебе побольше роста,
 Другие качества все есть.
  
 Снисходительные насмешки над альбомными стихами:
  
 Альбом и стихи-
 Это все пустяки.
 Не советую тебе
 Держать их в голове.
  
 Стихи-пародии на альбомный жанр:
  
 Люблю тебя я сердцем.
 Люблю тебя душой.
 Осыплю тебя перцем
 И вымажу мукой.
  
 Все это сопровождается традиционным предупреждением об отсутствии дара писать стихи ("Я не поэт") или тематически аналогичной вариацией из альбома 30 годов:
  
 Писать красиво не умею,
 Альбом украсить не могу.
 Когда окончу семилетку,
 Тогда красиво напишу.
  
 Альбом 20-30 годов сохраняет прежнюю особую структуру, но уже не открывается советом матери, для него характерен формульный зачин- представление хозяйки альбома; обращение к его авторам и читателям:
  
 Если хочешь наслаждаться
 И стихи мои читать,
 То прошу не насмехаться
 И ошибок не считать.
  
 Концовка нового альбома – классическая, подобная описанной А.С.Пушкиным:
  
 Кто писал дольше всех,
 Тот и любит тебя больше всех.
 Я писала дальше всех
 И любила больше всех.
  
 Вывод о сходстве основных мотивов альбомных стихотворений различных эпох позволяет сделать их сравнение. Именно указанные выше и приводимые ниже мотивы имеют и альбомные стихотворения А.С.Пушкина. Рассмотрим их подробнее и сравним со стихотворениями из альбомов 30-х годов XX столетия. Не в такой степени, но достаточно четко видится эта традиция и в современных альбомах-песенниках. Например, мотив воспоминания, памяти об уходящих днях юности, о друзьях. Его корни в русской элегической поэзии. У Пушкина это стихи 1817 года – "В альбом" (А.Н. Зубову) и "В альбом Пущину":
  
 Взглянув когда-нибудь на тайный сей листок,
 Исписанный когда-то мною,
 На время улети в лицейский уголок
 Всесильной сладостной мечтою...
  
 И типичное стихотворение из альбома 1920-1930 годов:
  
 Когда окончишь курс науки,
 Забудешь школу и меня
 Тогда возьмешь альбом свой в руки
 И вспомнишь, кто любил тебя.
  
 Можно сравнить и "мадригальные" мотивы. Интересно сопоставить "Красавицу" А.С.Пушкина (из альбома Е.М.Завадовской) со следующим текстом из альбома середины 30-х годов:
  
 Цвети, как роза полевая,
 Амур славянской красоты,
 Шалунья северного края,
 Ах! Маня, Маня, это ты.
  
 (ИРЛИ, р.V., 57-2-17)
  
 Шуточные стихи также имеют свои аналогии. Сравним альбомное послание А.С.Пушкина А.П.Керн (1828):
  
 Мне изюм
 Нейдет на ум,
 Цуккерброд
 Не лезет в рот,
 Пастила не хороша
 Без тебя, моя душа.
  
 И послание из школьного альбома 1937 года:
  
 Люблю я лук,
 Люблю я квас,
 Но пуще всех
 Люблю я вас.
  
 (ИРЛИ, р.V., 99-3-11)
  
 И пример из современного альбома-песенника:
  
 Если хочешь быть счастливой,
 Ешь побольше чернослива
 И от этого в желудке
 Вырастают незабудки.
  
 В школьных альбомах оседают и сохраняются различные произведения, популярные много лет назад. Один из наиболее интересных примеров – судьба стихотворения "Журнал любви" (1790 г.) [1]. В различных альбомах и песенниках (современных и прошлого века) обнаружено пять вариантов этого стихотворения. Они даже могут восприниматься как пародии на первоначальный текст, где герой только на 12 день добивается свидания, влюбившись в первый день. Вот два текста из мещанского альбома 1895 года:
  
 В понедельник, день несчастный,
 Я красотку увидал,
 И в нее влюбился страстно,
 И весь вторник прострадал.
 В среду не было терпенья!
 Я к красотке покатил
 И без всякого вступленья
 Руку с сердцем предложил.
 Весь четверг я протомился.
 От тоски не ел, не пил,
 Но потом развеселился,
 Как согласье получил.
 В пятницу я обвенчался
 В нашей церкви приходской,
 А в субботу наслаждался
 Тихим счастием с женой.
 В воскресенье же к кузену
 Я жену приревновал
 И чтоб не было измены
 Потасовку ей задал.
  
 (ИРЛИ, р.V., 254-1-8-34)
  
  
 В понедельник я влюбился.
 Весь-то вторник прострадал.
 В среду я в любви открылся.
 А в четверг решенья ждал.
 В пятницу пришло решенье,
 А в субботу разрешенье,
 В воскресенье под венец
 И любви моей конец.
  
 (ИРЛИ, р.V., 254-1-8-38)
  
 Альбомный текст 1930 года еще не получил такого " любовного ускорения " как текст из современного альбома 1986 года:
  
 В понедельник я влюбился,
 А во вторник я страдал,
 В среду я в любви открылся,
 И целый день ответа ждал,
 А в четверг мы поженились,
 В пятницу мы подрались,
 Мы в субботу в суд подали,
 В воскресенье развелись.
  
 Альбомные стихи в большинстве своем достаточно сентиментальны или, наоборот, иронизируют над этой сентиментальностью. Чувствуется, что авторы альбомных стихотворений стараются придать своим произведениям более "взрослый" потенциал. Альбом XVIII- начала XIX века – это альбом барышень, а не детей, и первые ученические альбомы имели подражательный характер. Они бытовали параллельно с альбомами взрослых, пока окончательно не перешли в детскую традицию. Поэтому содержание альбомных стихов вполне соответствует детскому мировоззрению: сентиментально-подражательные стихи – это знак вхождения во взрослую культуру, также как и ирония над формой и содержанием альбомного стихотворения – это знак снисходительного отношения к такому "повзрослению". Ориентация на "взрослую" стихотворную культуру доказывается большим количеством реминисценций.
 Альбомные стихи – формульная поэзия. Этого требует лаконизм поэтического экспромта, сущность жанра, близкого к дифирамбу, мадригалу и иногда даже к эпитафии, а также ограниченность альбомной страницы. Частое нарушение рифмы и ритмики объясняется не только поэтической неопытностью. Альбомная поэзия – это composition in performance. Альбомная страница – это беловик и здесь невозможны исправления и правка.
 Несколько слов об оформлении детского альбома 1920 – начала 1930-х годов. Он отчасти сохраняет свою живописную форму – чередуются изображения сердец, цветов (которые уже теряют свою знаковую символику). Сохранились устойчивые орнаменты, портреты подруг, местные пейзажи. Вместе с тем это уже другая техника иллюстрирования: вырезанные и наклеенные картинки, сердца из фольги. Если в альбомах гимназисток встречаются только птицы (с особой символикой), то здесь уже самый разнообразный животный мир: щенки, собаки, котята, лошади и даже поросята. Альбом 20-х годов очень напоминает своим живописным разнообразием заднюю стенку крестьянского сундука, или солдатского чемодана с потрясающим рядом всевозможных, ярких картинок и фотографий. Вторгается в альбом и пионерская тематика – наклеенные картинки трубачей и барабанщиков, появляется и пионерская поэзия.
 В школьном альбоме 20 – 30 -х годов значительно реже цитируются упомянутые выше поэты – остаются, пожалуй, только Пушкин и Лермонтов. Иногда даже встречаются совершенно "непрограммные" для того времени авторы – С. Есенин ("Выткался на озере алый цвет зари") и даже К. Бальмонт ("Нет дня, чтоб я не думал о тебе"). Альбом, отражая общекультурную ситуацию конкретного времени, остается интимным дневником.
 Авторский пласт в альбомах 20-30 годов заменяется своеобразным разделом "Для воспоминаний", где часто доминирует новая лирика – "На Варшавском, на главном вокзале", "На муромской дороге", "Серая юбка", "Детский садик, как пчелиный рой" и многие другие. Этот раздел составляет только "новая лирика" (типа жестокого романса) , столь популярная в крестьянской, и окраинно – городской среде и примитивная поэзия.
 Многие "жестокие романсы" перешли в девические альбомы как из устной традиции, так и из альбомов девушек предшествующих поколений и многочисленных печатных песенников. Известная доля романсов стала распространятся и бытовать в школьных альбомах только в письменном виде, переходя из альбома в альбом. Альбом – квинтэссенция любовных чувств, поэтому тема несчастной любви, ревности, измены, воплощенная в "жестоких романсах", находит здесь свое место наряду с элегическими, мадригальными и пасторальными стихотворениями. Сравним текст из послевоенного альбома, явно связанный с традицией жестокого романса:
  
 Увлеклась ты рано, девица,
 В эти юные годы свои.
 Посмотри на себя, девица.
 Любовь путает мысли твои.
  
 (ИРЛИ, р.V., 99-3-12)
  
 Более того, в детский альбом проникают тюремные романсы и песни [5], причем поражает обилие "репрессивной" лексики свойственной тому периоду:
  
 ...Тут сознался он, что убил сестер,
 Чтоб домом ему завладеть.
 И лишенный был прав осужденный.
 Был с изоляцией 10 лет.
  
 (ИРЛИ, р.V., 57-2-17)
  
 Девичий, прежде всего школьный, альбом З0-х годов стал более открытым, в отличии от гимназического, для фольклорных проявлений разных культур и субкультур: крестьянской, воровской (очень часто встречаются классический именной ряд воровской песни – Мурка, Лялька и т.п.), детской. Фольклорные мотивы все глубже проникают в альбом. В стихах высвечиваются устойчивые фольклорные словосочетания : "И вспомнишь ты златые горы" ("Когда б имел златые горы"), "Ехала на бал", "Имеет губки бантиком" (Детская словесная игра "Барыня"), "Галя бегала, шалила" (дразнилка на плохую ученицу). Встречаются частушки и близкие к частушкам тексты:
  
 В Ленинграде учиться собирается,
 Вставил зубы золотые – рот не закрывается.
  
 (ИРЛИ, р.V., 139-1-9)
  
 Некоторые тексты, бытующие в песенниках последнего десятилетия также связаны с частушечной традицией:
  
 Почему часы все ходят,
 Почему не бегают?
 Почему мальчишки сразу
 Поцелуя требуют?
  
  
 Но, наверное, самым ярким примером использования фольклорных формул для создания альбомного стиха является следующий текст:
  
 За стеклянными дверями
 Лелю матрос целовал.
 И спросил, сверкнув очами,
 Вы поедите на бал?
  
 (Альбом Е.И.Рыжковой, конец 20 -х годов)
  
 Первая строчка – зачин детской считалки; вторая – устойчивое для новой лирики сочетание образов и имен – Матрос, Леля; третья строчка – лермонтовское "Бородино", четвертая – из детской словесной игры "Барыня". Четыре реминисценции в четырех строчках!
 Тезис о сильной крестьянско-посадской фольклоризации школьного альбома подтверждается большим количеством реминисценций из "народных любовных писем". Фольклорный текст – одно из базовых составляющих ритуала и традиционного этикета. В контексте этикета "ухаживания" в конце XIX – начале XX века существовала оригинальная письменная традиция – "народные любовные письма". Они имели стихотворную форму и были распространены повсеместно: – их посылали своим милым грамотные и неграмотные крестьянки и мещанки. Писали такие письма и мужчины, но их письма "короче, более путаны и нескладны, и страдают некоторой сочиненностью", как замечает Н.Виноградов – автор статьи "Народные любовные письма", опубликованной в "Живой старине" [2]. Здесь же опубликованы два письма с надписями на обертке: "Письмо неграмотной девушки-крестьянки милому" и "Письмо грамотной мещанки-милому". Они весьма сходны между собой, но первое отличает большая искренность и безыскусственность. В нем особенно видится прообраз позднего послереволюционного школьного девичьего альбома (в смысле жанра и поэтики). Размер стихов, как пишет Н. Виноградов, похож на размер подписей к лубочным картинкам.
  
 "Письмо неграмотной девушки-крестьянки милому"
  
 1 Беру я письмо в руки
 Начинаю писать со скуки;
 Перо мое золотое
 Пишу письмо дорогое:
 5 Сахару медовому
 Яблочку садовому
 Меду сыченому
 Винограду зеленому
 Свету-пересвету
 10 Тайному совету-
 Имени тебе нету;
 Про имя твое
 Знает сердце мое;
 По тебе мое сердце вздыхает,
 15 Давно к себе дожидает,
 Не сокрушался бы мил заочно обо мне,
 Побывал бы мил как можно скорее ко мне,
 Как корабличек на море, -
 Остаюся так я в горе;
 20 Как кораблик на песке,
 Остаюсь по вам в тоске
 Целую вас
 Несчетно раз.
  
 Надпись на обертке:
  
 Лети, мое письмо, взвивайся,
 Никому в руки не давайся;
 Лети, мое письмо, выше леса, выше гор, -
 Прямо NN на двор
 Идет сие письмо от NN к другу сердечному NN прямо в собственные руки.
 Никому его не читать и в руки его не отдавать.
  
 Строки 1-4, 10-14, 22-23 и особенно надписи на обертке народного любовного письма достаточно часто цитируются в школьных альбомах 20-40-х годов XX века. Вероятно, образец такого письма вдохновил И.Северянина на сочинение стихотворения "Письмо Феклы".
 Благодаря граммофону детский альбом испытал влияние эстрады, Нижеприведенный текст не что иное, как перефразированные речи комического дуэта Бим – Бом ("Объяснение в любви": Комические дуэты. Москва: International Zonophone Company, X-61350).
  
 Бом, бом, бом,
 Пишу тебе в альбом.
 Ша, ша, ша, тем ты хороша.
 Лю, лю, лю, как тебя люблю.
 Бом, бом, бом, закрывай альбом.
  
 (ИРЛИ, р.V., 57-1-7)
  
 В альбом постепенно входит и советская пионерская тематика, правда по нашим наблюдениям, ненадолго. В одних случаях это стихи о Ленине, Кирове, Павлике Морозове. Однако нельзя не отметить и возможную иронию (в связи с возрастным подтекстом) на девиз организации юных ленинцев ("В борьбе за дело Ленина! Будь готов" – "Всегда готов!") в таких строчках:
  
 Еще пишу 4 слова,
 Как пионерка – будь готова.
  
 (ИРЛИ, р.V., 57-1-7)
  
 Мы привели ряд фактов, которые, возможно дают нам основания полагать, что школьный альбом в 20-х – 30-х годах серьезно изменился. Он стал более полижанровым, более открытым для влияний жестокого романса, частушки, примитивной поэзии, детского фольклора, фольклора других субкультур, то есть принял на себя функции некой фольклоризирующей ниши. Это не означает упадка альбомной традиции. Альбомная культура – живая культура и дело исследователя не столько оценивать ее, сколько изучать.
 Современная альбомная культура, сохраняя принципиальные "альбомные традиции", имеет свою специфику. Школьницы 11-15 лет заводят особые тетради, называя их "альбом" или "песенник". Альбомы выполняют определенную психологическую функцию, связанную с возрастом школьниц. В них отражаются бытующие в соответствующем возрасте и в современной атмосфере представления о любви и дружбе, об отношениях с юношами и подругами; фиксируются этикетные правила, связанные с ухаживанием и дружбой. Время берет свое и в современном альбоме уже можно встретить цитации, которые невозможны для альбомов прошлых лет:
  
 В один прекрасный вечер я ложился спать,
 Но вдруг за стеной у сестры скрипнула кровать,
 Она была не одна – это точно.
 ...Называется поспал,
 А из комнаты сестры доносилось "Еще"...
  
 Или:
  
 Эротичный лунный свет,
 Запретил сказать тебе – "Нет"
 И опустила плавно на пол
 Все твое белье...
  
 (Тексты из альбомов 1994-1995 годов воспитанниц
 Санкт-Петербургского Воспитательного Дома)
  
 Основное содержание альбомов остается прежним – стихи (в том числе и альбомные), песни, афоризмы, записи на память хозяйке альбомов, различные "гадательные справочники". Альбомы пестрят рисунками, цветовыми украшениями, и потрясающим количеством картинок, вырезанных из почтовых открыток самого различного содержания: – от цветов, животных до полуобнаженных девиц.
  
 Как и в альбомах предшествующих поколений, в современных альбомах идет активный процесс фольклоризации – из массовой культуры в письменный фольклор трансформируются песни. Более того в альбоме фиксируется множество текстов устной традиции (загадки, садистские куплеты, школьная хроника и т.д.) – как некая память для последующих поколений, и как "требование" современного мировоззрения, отдающее определенный приоритет носителю письменной традиции.
 Бытование современного письменного фольклора наблюдалось 1987 по 1989 гг. в двух 4-х и двух 5-х классах средней школы Ленинграда (с разными учащимися). Собирались сведения и в других школах в средних и старших классах, но сплошная выборка и опрос учащихся был проведен только в одной школе, где В.Ф. Лурье работал учителем русского языка и литературы. Всего было опрошено около 150 человек.
 Предварительные наблюдения (которые, несомненно, будут уточняться в дальнейшем), показали, что практически в каждом классе с 4-го по 8-й есть девочки (от одной до трех), которые имеют различные сборники письменного фольклора. Вокруг них собираются небольшие (около семи человек) группы одноклассниц, участвующих в чтении песенников, обсуждении входящих в них текстов, пользующихся "гадательными справочниками" и вообще интересующихся произведениями письменного фольклора. Иногда они участвуют и в заполнении песенников, снабжая владелиц нравящимися текстами. В таких кружках "гадалки" и "песенники" очень ценятся, обладатели красочно оформленных песенников пользуются уважением. Завести свой песенник может каждая девочка, но не у всякой хватит терпения его аккуратно заполнять и красиво оформлять; кроме того, далеко не каждой девочке он нужен для выражения своих эстетических вкусов и формирующихся половых потребностей.
 Письменный фольклор школьников отражает массовую культуру общества, а пользуются ее канонами красоты и морали далеко не все. У многих девушек те же самые потребности, которые могут вызвать обращение к альбомной традиции, реализуются иначе. В большинстве случаев интерес к песенникам проходит, когда после многих увлечений, в которых реализуются полученные из письменного фольклора знания, девушкой овладевает сознательное, серьезное чувство.
 Песенники дают выход зарождающимся чувствам, предлагают определенную линию поведения. Насколько ей следуют – вопрос особый, но думается, что не все и не всему, что предлагают стихи и песни, близкие к жестокому романсу. Что касается "гадательных справочников" и этикетных правил, то они чаще всего разумны и отвечают потребностям школьниц определенного возраста. В пионерских лагерях (где тоже велись наблюдения) в одном отряде гораздо больше девочек имеют песенники, чем в одном классе (в одном лагере во всех десяти отрядах около 30%). Именно в п/л происходит наиболее активный обмен произведениями письменного фольклора, ведь в одном отряде находятся девочки из разных школ, иногда разных городов. И потребность в п/л в песенниках и других письменных жанрах больше, чем в школе, т.к. девочки, круглосуточно находясь вместе и общаясь на личные темы, имеют больше возможностей реализовывать получаемые из письменного фольклора сведения, использовать "гадалки".
 Наблюдения не показали отличий в бытовании письменного фольклора среди детей коренных ленинградцев и детей мигрантов.
 У некоторых девочек, имеющих песенники, несколькими годами раньше увлекались песенниками их старшие сестры. Когда девушки вырастают, они часто сохраняют песенники на память о своей юности, и многие тексты переходят к младшим сестрам от старших.
 Песенник – основная форма существования письменного фольклора школьниц 10-16 лет. Аналогичные по содержанию рукописные сборники прошлого века и 20-50-х годов нашего века имели название "альбом". В наши дни в качестве заголовка это слово употребляется редко.
 Примерно с 4-го класса некоторые девочки начинают вести тетради, в которые записывают понравившиеся стихи, песни, афоризмы и т.п. Большинство записей переходит из тетради в тетрадь при общении в школе и пионерском лагере. Записи ведутся обычно до 8-10 класса.
 Песенник, как правило, начинается с надписи на внутренней стороне обложки – визитной карточкой владелицы, например:

 На Н. моя фамилия,
 На П. меня зовут,
 На 0. подруга милая,
 На С. мой лучший друг

 Иногда последняя буква не вписывается и это объясняется:

 В секрете пусть останется
 Та буква, что сюда я не вписала
 В последнюю строку.
 
Часто в начале тетради содержится требование к посторонним не читать песенник. Например:

 Прошу тетрадь не портить, листов, не вырывать.
 И кому не следует в руки че давать.
 А кто со мной не дружит, вообще не открывать.

 Песенник может начинаться и иначе:

 Котик лапку поднял,
 Лапку опустил,
 Написал красиво:
 Лена, будь счастлива.

 Зачастую владелица альбома заранее извиняется за допущенные ошибки:
 
Диктовал мне попугай,
 За ошибки не ругай.

 Или:

 Прошу мои ошибки считать за улыбки.

 Подобные "зачины" характерны для песенников школьниц младших классов, приведенные выше встречаются наиболее часто. В песенниках более старших школьниц нередок "Адрес любви":
 
Куда: Ревнующая область, Страдающий район,
 г. Любви, ул.Влюбленного, Дом Тоскующий, кв. Свиданий.
 Кому: Самому дорогому человеку

Стихи в песенниках генетически связаны с городским жестоким романсом и любовной частушкой, которая приходит в песенник двумя путями. Первый путь из альбомов и песенников школьниц сельской местности, второй из живого общения с теми, кто поет частушки в деревнях, где часто проводят лето школьницы. Например, стихотворение "Ученица":

 Ах, зачем ты влюбилась, девица,
 В эти юные годы свои.
 Посмотри, ты еще ученица,
 А любовь кружит мысли твои.

 ...Брось, девица, ты эти забавы,
 Ты погубишь лишь только себя.
 И на это сама же ты скажешь:
 "Ах, зачем увлекалася я!"

 И, с другой стороны:

 Зачем ты веточку срываешь,
 Когда не думаешь хранить,
 3ачем ты девочку ласкаешь,
 Когда не думаешь любить.

 Никто ничего не узнает,
 И я никому не скажу,
 О ком мое сердце страдает,
 Кого я так нежно люблю.

 2. Девушка обращается к парню:

 Знай! Девчонку можно полюбить,
 С девчонкой можно и дружить,
 Но ведь нельзя над ней смеяться,
 Девчонка может отомстить.

3. Девушка обращается к девушке:

 Люби того, кого ты хочешь,
 Но только не страдай...
 За каждого мальчишку
 Слез не проливай.

 Обращение парня к девушке встречается редко.
 Некоторая часть стихов имеет сюжет и является своеобразным рассказом в стихотворной форме. Одно из самых популярных в "альбомной среде" – стихотворение "Зависть". Используется классический сюжет жестокого романса. В классе появляется новая ученица, очень красивая девушка, которую зовут Лялька. "Атаман" класса – тоже красивый парень, к которому "все девчонки ... так и липли", но он думал об одной Ляльке. Соперница решила "отомстить" и распустила по классу клевету, чтобы опорочить Ляльку. "Атаман" не поверил и при всех спросил ее: "Это правда?". Лялька в слезах выбежала из школы и попала под машину.
 На примере этого стихотворения хорошо видна связь современных альбомных стихов с жестоким романсом, фольклорной городской поэзией 20-х годов.
 Как и в дореволюционных альбомах, в песенниках встречаются акростихи, например:

 Ты хочешь знать, кого люблю я,
 Его не трудно отгадать,
 Будь повнимательней, читая,
 Я буду буквы выделять.

 Расшифровываются и буквы, составляющие различные слова:

Клянусь Сердце Люблю Любить
 Любить Любит Его Его
 Его Острый Только Буду
 Навеки Нож Одного Если
 Даже
 Изменит
 Обращает на себя внимание буквальное совпадение аббревиатур в девичьем песеннике и надписей-татуировок у представителей преступной субкультуры, при том, что расшифровка аббревиатуры может быть различна.
 Не умея еще самостоятельно выразить только рождающиеея чувства: любовь, ревность, ненависть, – школьницы обращаются к готовым клише, роль которых играют и афоризмы, и стихи, и другие альбомные произведения. Письма (записки) влюбленных часто состоят из обращения к адресату и стихотворения какого-либо поэта, которое отвечает чувствам автора письма:

 "Андрей! За все, за все тебя благодарю:
 За тайные мучения страстей,
 За горечь слез, отраву поцелуя,
 За месть врагов и клевету друзей!"

 и так далее.
 Еще одно письмо:

 "Вася! Мне от тебя ничего не надо. У нас с тобой ничего не получилось. Только ты знай, что я люблю тебя и никогда не забуду. У меня к тебе последняя просьба: подари мне свое фото. Спасибо за то, что ты есть! Ирина.
 Может, все пройдет, и я забуду
 Связанные все с тобой мечты.
 Может, я любить другого буду,
 Только будет тот другой не ты!

 Кроме этого стихотворения, в письме их еще семь. Некоторые из них сочинены, возможно, самой Ириной, другие – типично альбомные стихи, встречающиеся во многих песенниках.
 Еще один пример – письмо-розыгрыш. Оно отправлено двумя девятиклассницами своему приятелю. Обратный адрес: "От "сына" строителей", имеется в виду – от "матери брошенного им и усыновленного строителями ребенка". В основу письма положено стихотворение М.Лермонтова "Валерик": "...Сейчас я у окна сижу // Ребенок Ваш в кроватке плачет // Но я к нему не подхожу". Передаваемое стихотворением переживание или ситуация проецируются на свои ситуации или переживания; возможно, в результате этого корректируется само это переживание – или текст. Появляется переделка какого-либо стиха, или, – что тоже возможно – личное чувство изменяется под воздействием существующих клише. Герои классической литературы, Печорин и Онегин, продолжают оказывать влияние на многих молодых людей, точно так же, как Татьяна или Джульетта – на девушек. Еще большее влияние имеют герои массовой культуры.
 Многие альбомные произведения настолько отвечают душевным переживаниям владелиц песенников, что их можно назвать своеобразными лирическими дневниками, в которых использованы готовые стихотворные формулы для обозначения разнообразных, но типичных мыслей и чувств.
 В альбомных произведениях отражаются два самых главных для юного человека чувства: дружба и любовь. К дружбе выражается однозначно положительное отношение, к любви же в различных произведениях отношение может быть самым разным. Чисто детское восприятие: "Любовь – это встреча двух дурных с повышенной температурой" сменяется произведениями, в которых отношение к любви романтическое, "жестоко-романсовое", реалистическое (таких меньшинство). На вопрос "что такое любовь" песенник не дает однозначного ответа, он показывает возможные варианты любви и других человеческих отношений:

 В 13-лет любовь опасна,
 В 15 лет любовь прекрасна,
 В 17 лет любовь жива,
 А в 25 уже стара.

 Ожидание первой любви в 11-13 лет, а затем – ожидание "настоящей" любви после первых влюбленностей и "ошибок" позволяет находиться в песенниках произведениям, трактующим любовь противоположно. В них будто собраны мнения о любви самых разных людей: с разным опытом, возрастом, положением, характером. Песенник выступает в роли некого учебника чувств, и в нем немало наставлений, поучений, запретов, носящих чисто риторический характер:

 Девчонки, вы, девчонки, нежнейшие сердца.!
 Вы любите мальчишек, а их любить нельзя. [3]

 Есть и более определенные предупреждения:

 Бегают руки по нежному телу,
 Груди сжимают, ласкают лицо.
 Девчонка до смерти совсем оробела,
 Стыдливо прижала к ногам платьецо.
 Оденься, девчонка, ты будь непослушной,
 За это я буду тебя уважать,
 Хочу тебя видеть свободной и честной,
 Чтоб нечего было о прошлом страдать.

 Я не стал развратником любви.
 Дай коснуться запылавших губ
 И прижать тебя к моей груди.

 Несмотря на малую выборку (всего было просмотрено около 50 песенников последнего десятилетия), можно заметить, что наиболее распространенными являются те дву- и четверостишия, с которых обычно начинается песенник. Они же явлются самыми старыми по происхождению, встречаются еще в альбомах прошлого века. В трех песенниках записано стихотворение "Зависть", и стихотворение "Я знаю, было трудно объясниться, особенно в 16 лет". Все записи имеют некоторые различия, варианты иногда сильно отличаются. Выделить авторское произведение в песеннике сложно, (если оно не общеизвестно), ведь фамилия автора обычно не указывается, а текст видоизменяется. Если сравнить текст стихотворения Э.Асадова "Первый поцелуй" с его вариантом из песенника, можно заметить следующее: 1) первоисточник сокращен на 29 строк (в них – обращение автора к матери девушки). Они для того, кто переписывал текст, неинтересны. Его занимает сюжет и описание ситуации, видимо, достаточно типичной (мама дочь ругает строго за ночное возвращенье"), говорит ей оскорбительные слова, а у дочери – "было первое свиденье, первый в жизни поцелуй"); 2) текст адаптирован: упрощены знаки препинания, некоторые слова заменены (они были непонятны или неправильно прочитаны при переписывании из песенника в песенник).
 В песенниках много и самодеятельных стихов, написанных самими школьницами. По тематике и стилистике от "альбомного фольклора" они практически не отличаются. Произведения фольклорные, авторские и самодеятельньге сосуществуют в школьной письменной традиции. Последние, обрастая вариантами, со временем тоже могут стать достоянием фольклора.

 Значительное место принадлежит в песенниках и собственно песням: чаще всего это шлягеры, исполняемые известными певцами (А. Пугачевой, В. Леонтьевым, С. Ротару и др.), киноартистами, реже – песни бардов. Тематика песен аналогично тематике альбомных стихов, наиболее часто встречаются песни "Айсберг" и "Лаванда". В некоторых песенниках, кроме текстов советской эстрады можно найти и произведения эстрады зарубежной. Это или записи на языке оригинала, или переводы, чаще всего самодеятельные. В песенниках, наблюдаемых в 1987-1989 годах 4-х и 5-х классов таких текстов не обнаружено, но они есть в двух песенниках нашего архива (70-е годы). В первом случае это песня "Поговори со мной в полночной тишине" – текст на английском языке популярной песни из к/ф "Крестный отец", во втором переводы песни из широко известного в 70-х годах к/ф "Генералы песчаных карьеров". В наши дни в песенниках можно встретить переводы и переделки песен ансамбля "Modern tolking".
 Содержание конкретного песенника может быть различным, оно зависит от интересов владелицы одной больше нравятся советские эстрадные песни, другой – альбомная лирика, третьей – песни зарубежной эстрады. Сравним содержание песенников учениц одного (4-го) класса.
 Песенник Тани А.: "альбомных стихов-зачинов" 7; стихов-посвящений 43; стихотворений собственного сочинения 8; лирических стихотворений 6; песен 1; "гадалок" 2.
 Песенник Светы В.: песен 3, стихотворений 5, "гадалок" 2, одна анкета.
  Песенник Лены В.: "зачинов" 8, песен 24, стихотворных посвящений 6, "гадалок" 8.
 Девичий песенник красочно оформляется; произведения и их заголовки пишутся часто разными яркими цветами, преобладают светлые, яркие краски. Рисунки, пронзенные стрелами сердца, вырезанные из журналов картинки и т.п.
 В середине песенника иногда находится согнутый в треугольник лист с надписью "секрет" или "секрет на сто лет". Он рассчитан на любопытных, которые, развернув лист, увидят нарисованный кукиш и слова типа "не суй нос в чужой вонрос, а то барбос откусит нос", "ах, какая ты свинья, тут же сказано – нельзя!" или "кто прочел, тот осел". Такого рода шутки были обычными и в традиционных девичьих альбомах. А современному "кто прочел, тот осел" вполне соответствует надпись двухтысячелетней давности: "о анагигноскон питекос": "кто прочтет, тот обезьяна" [4].
 Можно заметить, что в основном содержание песенника направлено на познание и воспитание открывающегося в подростковом возрасте мира чувств. Когда эти чувства и переживания перестают быть для девушек тайной, потребность в песенниках исчезает. Приобщение к миру взрослых влечет и использование сложившейся "взрослой" традиции. То, что песенник – дань возрасту, понимают часто и те, кто песенники ведет. Вот какие стихи пишутся в них наравне с другими:

 Юность не вечна, и в честь этих дней
 Пишу эти строки в тетради моей.
 Пройдут года, и через много-много лет
 Вдруг вспомнишь ты свои семнадцать лет.

 Научиться пользоваться информацией, заложенной в песеннниках и других видах письменного фольклора важная задача этнографии детства русских школьниц.
 Нельзя не сказать об отношении к формам современного письменного фольклора, который принадлежит девушкам, их соучеников. Мальчики гораздо меньше рефлексируют, перед многими из них еще не встали проблемы, волнующие их сверстниц. И девочки, ревниво охраняя свой мир, не дают своих песенников "в чужие руки". Мальчики 4-5-х классов иногда отбирают у девочеких тетрадки, но делают это скорее из озорства, чем для того, чтобы их прочитать. В более старшем возрасте девочки иногда дают читать свои песенники мальчикам, как правило, тем, которые им нравятся и которым они могут доверять.
 Сами мальчики обычно альбомов не ведут, но в определенных ситуациях их заводят юноши – солдаты и курсанты. Кроме описания тягот и радостей армейской жизни, главное содержание их альбомов – любовь (в разных проявлениях от похоти до "чистой любви"). Эти альбомы – "отрада" молодых солдат. Они сходны с альбомами и песенниками школьниц по своему назначению, а иногда и содежанию (кроме некоторых стихотворных текстов, в обоих типах альбомов встречаются шутки типа "девушки, которые красятся, привлекаются к уголовной ответственности по статье 118 Уголовного кодекса, как за подделку документов". Можно сделать вывод, что альбом (песенник) заводят тогда, когда нет возможности реализовать свои желания (в первую очередь желания любви). Причины тому могут быть различны: образ жизни (у солдат), изоляция в лагерях ("Почти каждый вор имеет свой альбом, в который заносит произведения особого альбомного жанра: романсы и песни" (Д.С.Лихачев. Черты первобытного примитивизма воровской речи // Язык и мышление. Т. 3-4. 1935. С.70). Но чаще всего – это возраст, когда такие желания еще только начинают осознаться, как это происходит со школьницами.



[1]. Русский романс. М., 1967, с.84.
[2]. Живая старина. 1906. Вып. 2, с.37-39.
[3]. Как подсказал В. Костюхин, эти строки пришли в детский фольклор из романсов городских шарманщиков: "Мужчины вы, мужчины, коварные сердца, вы любите словами, сердцем - никогда".
[4]. Лурье С.Я. Письмо греческого мальчика. Л., 1958. с.37.
[5]. Лихачев Д.С. Черты первобытного примитивизма в воровской речи. Язык и мышлениею Т. 3-4. 1935.