лица без масок
близкие, точно розовое
суперлуние

                    конец локдауна – 
                    длинная тень
                    нового небоскреба

ночью на площади
ни одного демонстранта
молчит фонтан

                    зимнее одиночество
                    в тонком стакане яйцо
                    с пятнышком крови

предновогодье
где-то срубили ëлку
мне на гитару

                    January days
                    assembled into the box
                    for glass recycling

восьмой день карантина: 
тостер и чайник кончают
одновременно

                    missing you 
                    is like sitting in sauna
                    exposed, in the dusk,
                    I wonder: is it too hot
                    or can I bear longer

attic in London
a pencil sketch of his queen
on the bathroom wall

                    осенняя герань
                    распускается медленней,
                    медленней отцветает

ללא מחיר
בעגלה של מכולת
עלי הסתיו

                    маски на входе
                    в магазин, где я весной 
                    купила крылья 

למחרת פורים
עוד נודפת ריח של יער
פאת ליצן

                    по пояс в земле
                    косточка авокадо
                    встречает рассвет

сумки с рынка – 
куриные грудки
холодят бедро

                    on the fridge
                    socially distancing
                    my travel magnets

названия мест,
по которым скучаю – 
как свежий порез, 
заклеенный пластырем
от случайных касаний

                    aquapark slides
                    all those different ways
                    to fall

начало грозы
лимонное мороженое
холоднее клубничного

                    sleepless night
                    I'll weave you a charm
                    in Morse code

семь приложений
успешно обновлены
а я всë та же

                    vacation planning...
                    the Wandering Jew by the window
                    quietly blossoms

с офисной чашки
смыла чайный налет – 
будто и не работала

                    стайки репейниц
                    перелетает беседа
                    с темы на тему
 
first rain...
maybe you too will scribble
one or two lines?

                    :גשם בלילה
                    האותיות נשפכות
                    אל עליית הגג 

а в этом году
мой восьмилетка играет
прелюдии Баха –
говорит врач, пробегая
пальцами по моей груди

                    поверх японской
                    песни о красном солнце
                    звук самолета

стихла пальба
и даже муха сидит
без движения

                    בחירות לפני האלווין
                    הפלאפון שלי
                    רדוף קולות

visiting hometown – 
how glad they will be
my dead folks

                    hay bales in the field – 
                    some laying in pairs
                    others alone

divorce in between
the ice bucket challenge
and the plank challenge

                    пауза в переписке
                    серпантином спускается
                    длинная лента
                    яблочной кожуры

на пустоту внутри
наматываю километры
ночного города

                    cool jazz for the three of us in the yard a bunch of black grapes 

стол, что протерла
утром жаркого дня – 
мой след во Вселенной

                    like a headless chicken
                    a song from the closed app
                    keeps running

– כביש הבקעה   
שוב רודף אחריי
המצב הגבולי הזה

                    красные сливы
                    сквозь закрытые веки
                    солнечный свет

too tired
for sharing my meal 
with somebody else
I eat polenta – 
delicious, but they put too much oil
like in that restaurant
with you

                    Indian summer –
                    a flying cockroach struggles
                    against the wind


голубика на ужин

родовое поместье...
мельтешение ласточек
над десятками гнезд

Чешский городок Мельник чем-то неуловимо напомнил подмосковное Орехово-Зуево, где жила моя бабушка – старый двухэтажный дом около вокзала, в котором выросли мама и ее братья. Его снесли, а коммуналку расселили, когда мне исполнилось восемь лет. Сам замок Лобковичей – главная достопримечательность Мельника – оказался уютным и семейственным, даром что туда ссылали впавших в немилость королев... 
К тому же люстра в квартире, которую я сняла в Праге, смахивала на дворцовые. Деревья на занавеске в спальне после визита в Мельник превратились в узор из оленьих рогов, а довершала сходство с владениями графа выставка многочисленных географических карт, разложенных мною по всем поверхностям комнаты в целях просушки.

голубика на ужин –
за окном по капле 
остатки грозы


In Memoriam A.K. 

Все та же библиотека, но без человека, который ее создал. День за днем в кабинете расчищаются бумажные завалы – ему было жаль этих материалов, но там, где он теперь находится, другие носители информации.
Прошла презентация книги, над которой он работал и удостоился увидеть первые экземпляры. Были произнесены правильные слова, помянули и его сдержанное, неброское чувство юмора.
Маленькая кофемашина уложена в коробку и передана родным.
В какой-то момент с дверей исчезает траурное объявление.

в чашке чая
с сушеной клубникой
невесть откуда
обрывок бумаги со словом
"жить"


контакт

Играли вчера у друзей в "контакт", по детским правилам, согласно которым не считают вслух до пятнадцати, а молча выжидают целую минуту по часам, пока водящий силится угадать или припомнить искомое слово.

И вот мне снится, что на моих белых наручных часах сломалась секундная стрелка. Она не то чтобы перестала двигаться, скорее отделилась от своего законного места и болтается без толку под стеклом, а я задумываюсь о необходимости починки. Потом она каким-то образом оказывается снаружи и ускользает из моих рук, тонкая, пружинистая и прыткая, похожая на золотую заколку для волос или на кузнечика, и наконец попадает в узкое пространство между письменным столом и окном в давно исчезнувшем доме моего детства, а я, стоя под столом на коленях, пытаюсь нащупать ее в пыли, среди всякой дребедени вроде пластмассовых гребешков и цветных карандашей...

яблони в школьном дворе...
кем же я стану,
когда вырасту?

ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ «ДВОЕТОЧИЯ»:

1. На каких языках вы пишете?

На русском, английском и иврите. По этому случаю у меня даже имеется лозунг с профильной страницы блога:

на трех языках
ругань сквозь зубы,
песенки под нос

2. Является ли один из них выученным или вы владеете и тем, и другим с детства?

Русский – мой родной язык, английский и иврит благоприобретенные.

3. Когда и при каких обстоятельствах вы начали писать на каждом из них?

Я начала сочинять рифмованные стихи на русском в раннем детстве, и продолжала лет до 19. Потом был переезд в Израиль, погружение в ивритоязычную среду в связи с учебой и работой, и на долгий период стихи отошли в тень, по совести сказать, я была уверена, что они остались в прошлом на правах отроческого и юношеского увлечения.
К поэзии я вернулась спонтанно уже после тридцати. Пытаясь разобраться, как это произошло, я припомнила несколько причудливо сложившихся триггеров, в их числе занятия йогой и чтение замечательных стихотворных сборников юнгианского психоаналитика Рут Нецер («עקבות», «קדיש לאבא»). Под впечатлением от этих книг написала несколько верлибров, а потом почему-то попробовала облечь один тронувший меня мимолетный эпизод в форму хайку, да так и втянулась. Тогда еще были годы расцвета Живого журнала, и через эту платформу оказалось легко найти увлеченных хайку людей и в Израиле, и в России, и во многих других странах. Мы общались, обменивались информацией о японской поэзии, критиковали друг друга, в общем, это была уникальная стимулирующая и питательная среда. Оттуда впоследствии выросло немало реальных дружеских связей, не ограниченных рамками интернета.

4. Что побудило вас писать на втором (третьем, четвертом…) языке?

В принципе, для меня сразу было довольно естественно пробовать писать не только на русском, а также искать информацию о жанре на всех доступных мне языках. К сожалению, японским я не владею, но существуют прекрасные переводы японской классики на иврит и английский, а также литературоведческие статьи и монографии. Друзья из ЖЖ вскоре затащили меня на англоязычный сайт The Renku Group, посвященный поэзии сцепленных строф, и процесс коллективного творчества, соавторства с поэтами со всего мира послужил серьезным толчком для сочинения на английском языке. К тому же, всплеск популярности японских поэтических форм на Западе во второй половине ХХ века опередил по времени аналогичную волну интереса в России, и многие интересные конкурсы хайку, сенрю и т. д. проводятся и оцениваются англоязычными или даже японскими судьями на английском языке, то же касается и ряда журналов, специализирующихся на этих жанрах.

5. Как происходит выбор языка в каждом конкретном случае?

Чаще всего стихотворение изначально возникает на одном из языков, повинуясь своей внутренней логике. Иногда это зависит от того, где нахожусь в данный момент, что читаю, какую музыку слушаю – то есть какой язык и культура служат фоном. Английскому присуща особенная эластичность, позволяющая порой в лаконичных формах добиться большего объема, прежде всего из-за многозначности английских слов.
Естественно, если пишется ренга, то выбор языка диктуется компанией участников.

6. Отличается ли процесс письма на разных языках? Чувствуете ли вы себя другим человеком\поэтом, при переходе с языка на язык?

Мне знакомо чувство, о котором вы спрашиваете, но не по стихосложению, а из разговорной речи или, к примеру, деловой переписки. Общение на том или ином языке с необходимостью опирается на культурные нормы, этикет, менталитет, свойственный носителям данного языка и принятый в этой стране. Общаясь на английском, невольно становишься более вежливым и позитивным, разговорный иврит, по сравнению с английским, в среднем отличается меньшей формальностью, впрочем, я, конечно, сильно упрощаю, и на практике бывает по-разному. В то же время, при написании стихов, как мне кажется, отталкиваешься в большей мере от внутренней правды на уровне ощущений, поэтому различия в менталитетах вторичны. Хайку часто опираются на перспективу, в которой лирический герой воспринимает себя как интегральную часть окружающего мира, и тогда из мимолетного, незначительного наблюдения может вдруг возникнуть обобщение, объединяющее человеческий опыт автора и читателя. Но, что касается собственно процесса письма, полагаю, для меня русский язык все же более интуитивен.

7. Случается ли вам испытывать нехватку какого-то слова\понятия, существующего в том языке, на котором вы в данный момент не пишете?

Безусловно, и в переводах тоже часто с этим сталкиваюсь. Самое мучительное – когда начинает казаться, что какой-то термин или оттенок значения существует в языке, а ты не можешь его припомнить. В конце концов, перелопатив кучу словарей и обратившись к «помощи зала», понимаешь, что это ложное воспоминание.

8. Меняется ли ваше отношение к какому-то явлению\понятию\предмету в зависимости от языка на котором вы о нем думаете\пишете?

Не замечала принципиальных отличий. Однако сама возможность перевода, попытка взглянуть на то же явление несколько раз способствует иногда большей отстраненности и иронии, снижению пафоса. Бывает, напишешь что-нибудь грустное, пока переводишь – уже самому смешно становится. Владение языками вообще невероятно расширяет горизонты, не только снаружи, но и внутри.

9. Переводите ли вы сами себя с языка на язык? Если нет, то почему?

Часто бывает, что, сочинив стихотворение на одном языке, сразу же перевожу его на другие – это хорошо и собственно для переводческой практики, и, конечно, позволяет поделиться с иноязычными друзьями по цеху, не полагаясь на милость автопереводчика. Иногда оказывается, что в одном из вариантов перевода стихотворение отличается по смыслу, какие-то нюансы уточняются или появляется интересная находка в плане фонетики, аллитерации. А в некоторых случаях переводы явно проигрывают оригиналу.

10. Совмещаете ли вы разные языки в одном тексте?

Нечасто, но бывает. Например, в хайбунах дневниковая часть может быть написана на одном языке, а стихотворение, дополняющее прозу – на другом. И, конечно, случалось играть с сочетаниями языков в шуточных стихах, шарадах и т. п.

11. Есть ли авторы, чей опыт двуязычия вдохновляет вас?

Набоков и Бродский, Жаботинский, Эли Визель. Но, пожалуй, более всего вдохновляют мои современники-хайдзины, пишущие на нескольких языках.

12. В какой степени культурное наследие каждого из ваших языков влияет на ваше письмо?

Наверное, это зависит от уровня владения языком. Чем больше довелось прочесть или услышать на языке, тем органичнее сможешь использовать в тексте аллюзии, скрытые цитаты, идиомы. Для меня, например, бывает естественно писать о музыкальных впечатлениях на английском, под влиянием англоязычной рок-музыки и джаза. Даже ритмический и звуковой рисунок языка, его графика может способствовать созданию желаемого образа. С другой стороны, на многие темы, касающиеся Израиля или иудаизма мне проще думать и писать на иврите.