COULEUR BORDEAUX

J’ai bu du sang de sanglier appellation controlée par le foie, mon foie, et par ma foi aussi. Mon foie couleur bordeaux et ma foi liquoreuse qui s’arrête au bassin d’Arcachon: les huîtres me couvrent de nacre de l’interieur, et la joie salée jaillit de mon cerveau consommateur. La foi cherche sa route: elle grimpe sur la Dune de Pyla, et le foie cherche son digestif. Et bien, je ne le prends pas, ce petit cognac, je reste dans les couleurs Bordeaux, dans la région bordolaise, avec sa pourriture noble qui est devenue la mienne, avec ses vendanges, son ange du vin, vendu par millésimes, par de bonnes années et par les moments tristes. Enfin, “tristes” – graves, comme les vins de Bordeaux au bord des eaux, entre deux mers.
A quoi je pense? Que les dunes de Pyla de jadis s’effacent dans ma tȇte, c’est La Dune, avec ma foi telle une cerise sur la tarte, qui survient, la pyramide du sable, la tombe ultime du cimetière (ci gît les huîtres), un tas de coquilles dont j’héberge la chair vivante dans mon foie. Il ne saigne plus, le blanc sec coule dans mes veines. Le sanglier sauvage a rejoint sa forêt landaise, plantée afin que la Dune ne bouge plus avec ma foi au sommet. Je me suis plantée, moi aussi, pour terminer le siécle sanglant. Les Landes m’ont vu à l’epoque à coté de mes pompes, à coté de ses pampas, et me voilà sur les côteaux de la Gironde, sur la Côte d’Argent, moi, restructurée plus que ressuscitée dans un siécle des rescapés.

Ecrit en Bourgogne, le 12-13 octobre 2002

***
“Orchidée noire, les yeux du caviar russe”.
Est-ce moi? Le ballet “Lac des cygnes”.
Moi, toujours Odile, Lilith, ce qui pousse
aux coeurs percés, meme plus.
Le mien – le premier qui saigne
en achevant la phrase
dure, tout comme ton peigne
qui plutot – rase.

Paris, 1993

ПРЕВРАЩЕНИЯ НИМФЫ

Когда-то Фурия была Наядой. Она жила под водой и обменивалась пузырьками воздуха с рыбами и крабами, пока ее не выдергивала за волосы мать, говоря, что надо твердо стоять ногами на земле. Научиться тому, что позволит выжить в любой ситуации. Петь. Певца накормит и фронт, и подземный переход, и сцена. Наяда не любила петь, а любила составлять натюрморты из кораллов. Но теперь ей предстояло жить на земле.
На суше она стала Сиреной, и звала мореплавателей выйти на берег своим певучим голосом. И они выходили, а она им пела. Но однажды у нее кончились песни – так Гера наказала ее за то, что сбивала с пути искателей приключений, и она ушла в горы, став горной нимфой Эхо. Эхо повторяла всё, что слышала, а поскольку до вершины горы, где она обитала, добирались только отчаянные люди, то она набралась от них смелости, стойкости и азарта. Повторенье – мать ученья.
Вдохновленная своими новыми качествами, Эхо пошла в лес, встретила там Нарцисса и влюбилась в него. Нарцисс, который любил только себя, смог полюбить и нимфу, поскольку она была его эхом. Выглядела Эхо, конечно, совсем иначе, чем Нарцисс, но сам себя он никогда не видел, поскольку зеркал еще не изобрели, и думал, что он – та самая прекрасная Дева, которой была Эхо. Но однажды она повела его к горному ручью, чтоб вымыть, а то он стал совсем как сатир. Нарцисс умылся, а увидев свое отражение в кристально чистой воде, понял, что любит вовсе не нимфу, а того самого молодца – себя. И всё, так и остался Нарцисс на берегу ручья со своим отражением, там и умер, и было это наказанием Афродиты за изоляционистское самолюбие, но все же она увековечила его в цветке.
Эхо же осталась в лесу, став Лесной Нимфой, Дриадой, и все звери ее любили, поскольку она укрывала их от охотников, а крестьяне искали ее расположения, чтоб она не позволяла волкам и медведям на них нападать, когда они ходят по грибы и ягоды. И несли ей всякие подношения: свежесваренный кофе поутру, дораду на гриле, лепешки, сыры, халву. Носили-носили, а потом перестали. Привыкли, что и так всё хорошо, никто на них не нападает. И звери перестали любить Дриаду, они тоже привыкли, что никто не убивает, как бы само собой, и забыли свою заступницу.
И тогда Дриада, прожившая несколько жизней, превратилась в Эринию. А если учесть, что уже наступила эпоха Римской Империи, то там она называлась Фурией. А когда у нее выросли крылья, греки, которые, при этом, никуда не делись, стали звать ее Немезидой, богиней, или нимфой, возмездия. И тут никому мало не показалось – ни в воде, ни на суше.

март 2019

Гравитационный скачок. Внезапно.

Люди, которые деловито шли по тротуару, выгуливали во дворе любимых собак, выходили из магазина с сумкой продуктов, поднялись в воздух. Вместе с собаками и продуктами.
Люди, которые ехали в автобусах, вдруг почувствовали себя в самолете, набирающем высоту. Водители всех континентов в один и тот же момент резко дали по тормозам, но это не помогло – автобусы взмывали все выше в небо. Пассажиры перепуганно смотрели в окна, за которыми болтались нелепые, длинные и толстые корни вековых деревьев, а стволы плыли горизонтально, будто по воде.
Дома, стоявшие на прочных фундаментах, оторвались от земли и, покачиваясь, висели в воздухе. Многоэтажные легли на бок, и все, сидевшие за офисными и обеденными столами, повалились на пол, пытаясь понять, что происходит. Было похоже на землетрясение или теракт, но это было другое. Снаружи о стекло ударилась чашка и разбилась. Мимо пролетела кошка.
Те, кто жили неподалеку от зоопарков, видели львов и крокодилов, которые беспомощно перебирали лапами по воздуху.
Летающие коровы казались зрелищем смутно знакомым.
Промчался скоростной поезд, наперерез которому неслась кавалькада черных лимузинов. Поезда метро долго бились о потолок, но пробили его.
Апельсины и лимоны тут и там разлетались яркими вспышками салюта.
Нефть текла по небу черными вертикальными ручейками. Вода рек и озер встала витыми хрустальными колоннами, уходящими в бесконечность, а океаны — соляными столбами.
Знакомые и незнакомые купюры с цифрами мечты летали, как на свадьбах некоторых народов, а монеты мелькали сверкающими конфетти. Но это не был праздник.
Земля сбросила с себя всё, не сделав ни одного исключения. На нее давили громадами небоскребов, сверлили, проникая всё глубже, методично заковывали в панцирь, но главное – ее собирались взорвать. Теперь она свободна.

февраль 2019

***
Усталость, в которой и тупость, и лень,
и всё вообще заебабченко.
Не читаются книги, укорачивается день
трын-травой мелкотравчатой.
Память в спам, огонек
загорается только, когда онлайн.
Каждый день называется «ну и денёк»,
2013-й недосягаем.
Говорили «дно», что со дна стучат,
но и дно давно заебабченко,
по башке стучат, в дверь, в чк и в чат,
зло рассыпчато. Или крапчато.
Перегорело, и перегар
затемняет, темнит. Окрестности
покрывает сплошной загар,
а усталость – от бесполезности.

июнь 2018

Грядет. Коты прижали ушки,
а я, их навострив, слежу:
процесс утруски и усушки
пришел на смену кутежу.
Грядет. Из будущего лезет
неотразимый кровосос,
всемирный баттл сбавляет спеси,
поскольку всё идет вразнос.

Грядет. Но было мне везенье
застать в сердечках и цветах
мир. На колесах оборзенья,
на крыльях и на всех парах
грядет. Не так, как я каталась,
от грезы к грезе – злостный китч
все чувства заковал в усталость
оставив вздох: «Какая дичь!».

октябрь 2018

Что тебе снится, крейсер Аврора,
ядерный залп по Земле
или же танки на полустанке,
или свеча на столе?
Снится ль бездонный мозг электронный —
куст без кустистости чувств,
или матрос, подносящий патроны,
или же Матиас Руст?
Вздулась звезда, и звездец приключился,
всех пораспяли окрест,
крейсер б/у, запоздалый и лысый
снится ль на всем тебе крест?

февраль 2019

А Россия, что Россия?
Тюрьмы, пытки, лагеря,
ханбатыйское засилье
столько раз свергали зря!
Саламандры в черных масках
в дом врываются как смерч,
в города въезжают в касках,
сея ужас или смерть.
Разгуляй-поля бандитам,
люди понимают, ждут,
тихо занимаясь бытом,
думают: «есть Божий суд!».
Но еще здесь место силы
воли, в истощеньи сил
мастерство проплыть меж сциллой
и харибдой, от годзилл
улепетывая шустро
в горе, в радости, в труде.
Жить в России – вид искусства
и науки. Как нигде.

август 2018

ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ «ДВОЕТОЧИЯ»:

1. На каких языках вы пишете?

Русский, французский.

2. Является ли один из них выученным или вы владеете и тем, и другим с детства?

Французский выученный, но учила его долго.

3. Когда и при каких обстоятельствах вы начали писать на каждом из них?

По-русски (если речь о стихах) в 23 года, внезапно, без обстоятельств, по-французски – тоже внезапно, после того, как прожила несколько месяцев в Париже в полной изоляции от русского языка, и в течение какого-то периода могла писать только по-французски.

4. Что побудило вас писать на втором (третьем, четвертом…) языке?

Это не было сознательно, но немедленно увлекло – русский язык во мне устал, а французские слова были свежи, необъезженны, я была в них влюблена.

5. Как происходит выбор языка в каждом конкретном случае?

В зависимости от окружающей языковой среды. Если бы я осталась жить во Франции, наверное, не смогла бы вернуться к русскому языку. Первое время по возвращении в Москву было трудно писать по-русски.

6. Отличается ли процесс письма на разных языках? Чувствуете ли вы себя другим человеком\поэтом, при переходе с языка на язык?

Да, отличается, когда я жила в стихии французского языка (сны снились тоже по-французски), было гораздо больше нюансов, уязвимостей, открытости.

7. Случается ли вам испытывать нехватку какого-то слова\понятия, существующего в том языке, на котором вы в данный момент не пишете?

Конечно. Переходя с французского на русский, я не могла вспомнить русское слово, потому что в голове сидело французское, теперь у меня такие же, и разумеется, бОльшие, провалы во французском.

8. Меняется ли ваше отношение к какому-то явлению\понятию\предмету в зависимости от языка, на котором вы о нем думаете\пишете?

Да. Во французском гораздо богаче лексический ряд для обозначения чувств, в русском интонация значит больше, чем слово. Поэтому, если хочешь сказать ласково «дурачок» или столь же ласково «ты что, дурак?» по-французски, то сделать этого не можешь. Дурак – это дурак, точка. Суффиксов не существует, интонация роли не играет. Соответственно, обращаешься ласково – скажи ласковое слово, хочешь обругать – говори «дурак». В русском все более смешано, размыто, одно переходит в другое, и отношение такое же – многомерное, многосоставное, в котором главное: любишь-не любишь, со знаком плюс или минус. Отношение — в интонации. Французский язык предполагает точные границы, отношение к объекту/явлению как бы расчленяется: это да, это нет, эта часть такая, а та – другая, т.е. отношение структурируется.

9. Переводите ли вы сами себя с языка на язык? Если нет, то почему?

Нет, я не знаю, как передать написанное на другом языке, потому на французский меня переводит моя переводчица, а французские стихи на русский не переводились (только на английский и итальянский).

10. Совмещаете ли вы разные языки в одном тексте?

Почти нет, бывает – одно слово.

11. Есть ли авторы, чей опыт двуязычия вдохновляет вас?

Герасим Лука – румынский поэт, живший в Париже и писавший по-французски. Когда стала его читать, узнала и свое отношение – когда с языком хочется играть, как ребенку, и петь ему серенады под окном или высматривать его из окна, как юные влюбленные.

12. В какой степени культурное наследие каждого из ваших языков влияет на ваше письмо?

Русское влияет, безусловно (скрытыми цитатами, отсылками, перекличками), французское – нет.