«einige in einem Bar gemachten Bemerkungen über das Zustand von Geräuschen»

etwas geschieht,
was zerreißt
den Inhalt der Räume
und von Stimmen
der Lärm leiser ist.
Es scheint, als ob
ich / jemand durch
das Vakuum
erhören will
eine Stimme oder
bestimmtes Geräusch
zuhören. volle Kakophonie.
merkwürdig ist
diese Linie
von wortloser Welle
nur ein lebendes Wesen
als Katalysator
verfasst alle diesen Fäden,
irgendwelche Stille
irgendwelches tönenden
Prozesses erschöpfen.
die Suche nach einiger
Lautharmonie.
(Da)nach erwacht
die Nacht von
der Synchronie
der Natürlichkeit.
Sie schafft Gleichzeitigkeit,
Zeitlosigkeit entwickelt,
wächst auf, durch —
fließt — Äther,
aus dem Hörbares bestehend,
das zur Einheitlichkeit bezogen wird.
(2019)

«Distanz / Dynamic»

Distanz, Dynamic des Verfalls Antlitzes,
das im granitenen Obelisk erkennbar ist,
es schmelzt und rast, zerrisst und fließt
die weiße Kontur unbekannter Freske
reißt den Abriss an heißer Stille auf.
Bin hier, mit dir, du riefst mich lautlos
auf dem breiten Weg; ich wandte mich
so langsam hin; und eilend mit den schnellen Schritten
beeilte mich vermachte zu erkennen
und mühsamer Gedanken zu befreien, die
im Schmelztiegel von der Kindheit schmiedeten
mit reinem, klarem Blick auf die Leuchtkraft Sonne
zu bekehren. Es blendet mich das Ornament
umrandet vom gnadenlosen
Oval des schon erkennbaren Gesichts.
Zerbrach das Kreuz und von dem Heu verhüllt,
die Dornenkrone Statuen von Kämpfer in der Bronze.
Alles — Marmor, Granit und stöhnen
von der Freude der endlosen Wahrheit.
(2017)

«die Klarheit»

Georg Trakl.

Stille Wasser sind tief.
Sie stammen aus ungeborenem Schweigen
von aufgestiegener Dämmerung der stillen Zimmern.
Siehst du, wie das goldrote Herz blüht?
Sein Puls ist vergleichbar mit dem Puls
der Steinufer. Die Zeit zieht das Licht und die Erwartungen
neben dem Bett der Leere. Ich sehe
dorthin deine zerrissenen Augen. Schwarze, wie Öl
und wie Öl brennen sie. Leise Flammen.
Die Gläubigen heben sich ab
Norden — läuft den Klang von uralten Vorfahren.
Meine Hände sind Labyrinthe und Kathedralen.
Dort suchen nach dem Schutz deine Finger.
Ich halte deine Hand, hole die Wärme ab.
Hör mich bitte! Meine Wörter sind Wasser,
die tief sind.
(2016)

***
Стекло воды растрескалось в тумане,
Клянется ужас в преданности красоте.
Венчает золото главу собора
И течь — предначертание грезе.
Зола прощает угасающее пламя,
Рисует знак в промозглой темноте,
В которой тело расстается с очертанием,
Прохладным шелестом, что отдан был листве.

«Зов отсутствия времени»

Это прохладные слепки
камня. Зов
отсутствия времени
тлеет на сетчатке глаза смотрящего
полета звезды узор
мираж игры луча слепящего
полдня в цветах
мозаик померкшего блеска.
Мне кажется, что
в даль идущие дремлют,
кажется, что
мимо; по рельсам растянута грусть,
что ее монотонность —
слепок прохладного камня.
В перспективе, на горизонте —
кланяется силуэт Беспощадности
белой недостижимости,
постижения…
Тления меркнет огонь
на сетчатке смотрящего глаза —
червоточит
зыбкое и уставшее тело
Звезды-дня.

ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ «ДВОЕТОЧИЯ»:

1. На каких языках вы пишете?

Немецкий, английский (очень редко), русский.

2. Является ли один из них выученным или вы владеете и тем, и другим с детства?

Немецкий и английский выученные.

3. Когда и при каких обстоятельствах вы начали писать на каждом из них?

На русском я писал лет с 8 различные детективные и приключенческие истории, а с 13 – 15 лет начал сочинять стихи. Они были в основном белые или верлибры, но ни о том, ни о другом я не имел ни малейшего понятия. В 15 я наткнулся на сборник французского сюрреализма и пытался подражать Р. Шару, П. Элюару, Рибемону-Дэссеню и другим. Мне казалось удивительным такое выражение, такой ход мысли и такое запечатление.

4. Что побудило вас писать на втором (третьем, четвертом…) языке?

Когда я понял, что на иностранном языке я могу выразить те мысли, которые не в состоянии выразить на родном – я начал писать на нем. С немецким это случилось непосредственно во время моего проживания в Германии (2015, 2016). Я раньше имел достаточно посредственный опыт написания текстов на нем, но более-менее научившись думать на нем, осознал, что грамматическое устройство позволяет достигать удивительной внутренней гибкости стиха при достаточно строгой грамматике.
На английском пишу очень мало. Использую его для коротких зарисовок. Меня привлекает его лаконичность, на русском у меня не выходит думать такими словоформами.

5. Как происходит выбор языка в каждом конкретном случае?

Этот вопрос сложнее. Для меня это связано с конкретными образами, которые возникают в сознании, и их запечатление связано именно с тем языком, на котором они появляются. Они могут возникать как в России, так и за рубежом, это не играет роли. Порой я начинаю писать какой-либо текст, например, на немецком, он самостоятельно выстраивается в конкретный фонический рисунок, приобретает такт, строй и т.д. но затем, по ходу написания, я не могу подобрать на нем слово (или, допустим, не знаю его), я вписываю туда ближайший русский аналог (или английский, если он ближе) и приходится дописывать уже после. Но тексты на иностранных языках в любом случае нуждаются в чистке. Я не могу писать безошибочно (к сожалению).

6. Отличается ли процесс письма на разных языках? Чувствуете ли вы себя другим человеком\поэтом, при переходе с языка на язык?

– Думаю, что да. Процесс письма отличается значительно. Для меня, например, очень важно звучание слов, я несколько раз прочитываю строфы вслух после их написания. Не так давно я заметил, что в русских и немецких текстах у меня присутствуют различные доминирующие звуки и буквосочетания. Фонетическая составляющая для меня чрезвычайно важна. Так же визуальная составляющая. Например, в немецком есть множество возможностей различной визуальной и семантической шифровки текста, что происходит благодаря сложным словам, отделяемым приставкам, предлогам, похожим на приставки, пре- и постфиксам и т.д. В русском я этого лишен. И таким образом на родном языке текст конструирую в основном исходя из общей идеи или образа текста, разбивая его по всему его протяжению, в то время как на иностранном языке более точно и четко вкладываю смысл в отдельные строфы-строки. По этой причине я ощущаю себя другим человеком, поэтом. Такое чувство присутствует.

7. Случается ли вам испытывать нехватку какого-то слова\понятия, существующего в том языке, на котором вы в данный момент не пишете?

– Да. В русском такое случается редко, но в немецком (английском в особенности) достаточно часто. Я оставляю пропуск, либо вставляю (вписываю) слово наиболее подходящее из другого языка, чтобы потом заменить.

8. Меняется ли ваше отношение к какому-то явлению\понятию\предмету в зависимости от языка на котором вы о нем думаете\пишете?

– Да, меняется. В значительной степени. Я считаю, что настроение стихов на иностранном языке резко отличается от тех, которые пишу на родном. Вполне вероятно, что они еще и понятнее (хотя в последнее время я начал замечать некоторые переносы и переходы формы письма из одного в другой). У меня отличаются также темы, которые я освещаю, и я редко пишу на иностранном языке об окружающем меня мире или событиях. Но в общем, я все-таки склоняюсь к тому, что тематика текстов на любом языке у меня достаточно абстрактна. На немецком я не могу достаточно четко запечатлевать эмоции или переживания, а на русском могу их шифровать. Это существенное различие. И конечно, образ мышления существенно определяет взгляд на феномены и предметы. Мне кажется, что я никогда не смогу создать какой-либо текст об одной вещи или событии на разных языках. Они просто не возникают в голове.

9. Переводите ли вы сами себя с языка на язык? Если нет, то почему?

– Несколько текстов (4) я перевел с одного языка на другой.

10. Совмещаете ли вы разные языки в одном тексте?

– Я несколько раз пытался это сделать, но пока что это выглядит неуместно и бессмысленно.

11. Есть ли авторы, чей опыт двуязычия вдохновляет вас?

– Набоков (его «Бледный огонь»), Бродский.

12. В какой степени культурное наследие каждого из ваших языков влияет на ваше письмо?

– Я здесь последую высказыванию П. Целана, сказавшему, что «только на родном языке поэт говорит правду. На чужом языке – поэт врет». И, соответственно, считаю, что даже при идеальном и совершенном владении любым из языков невозможно высказать то, что ты можешь сказать на своем. Российское культурно-языковое пространство, поэтическое наследие огромно и невообразимо, оно восхищает и одновременно тяготит. Русский язык настолько многогранен и –сложен, что его исследование, поэтическое исследование, когнитивное исследование лирической формы и высказывания на нем – есть задача, стоящая передо мной в частности и другими российскими поэтами в целом. Поэтому естественно, что я считаю, что русское поэтическое прошлое влияет на мое письмо. Однако, как я упоминал выше – я в детстве начинал самостоятельно знакомиться с поэзией и это была не родная, а переводная французская, что оказало, вероятно, существенное воздействие. О чтении стихов в школе я, пожалуй, не буду упоминать. Что касается Германии – то, конечно, для меня играет важную роль поэтические и лирические течения в этой стране, но интересуюсь периодом начиная с конца XVII в. Важнее для меня русская поэтическая действительность, но как бы это ни было прискорбно, о немецкой, наверно, я знаю больше. (Наверное, в связи с моим изучением Германистики и особой любвью к Гельдерлину и экспрессионизму).