История Ио — перевертыш истории Европы.
Г. Грезин «Мифология неоэклектики»

Следуя доброй старой традиции, предписывающей эмигрантским журналам недолгое существование, Дана и Некод Зингеры и примкнувший к ним Исраэль Малер прекратили выпуск журнала «И.О.» Исгадаль вэискадаш. Но умерим нашу скорбь по безвременно ушедшему от нас изданию. Журнал был задуман издателями как своего рода художественная акция и как таковая состоялся. Ровно год «И.О.» честно исполнял обязанности литературного журнала, являясь по существу не журналом вовсе, а, скорее постмодернистским монтажем из текстов самых различных авторов. Понятие «публикации» было чуждо идеологии покойного, в котором само соседство текстов исполнено смысла (произведения комментируют друг друга, отрицают и пародируют сами себя, образуя некий сверхтекст, где журнал становится книгой, безумной прихотью художника-универсала, спятившего, подобно всем нам, от культурного дуализма).Такая организация материала, уничтожая нумерацию страниц, манифестирует синтагматическое мышление редакторов; линейное согласование знаков, где знаками становятся сами произведения, образует дискурс, иронически повествующий о литературе.
Вышло 6 (шесть) номеров журнала: серый, зеленый, голубенький, красный (№ 4-5) и две канареечки (№№ 6-а, 6-б). Номера якобы тематические: зеленый посвящен Природе, голубой — островам, красный — Преступлению, желтенький 6а — животным, а желтенький 6б — Литературе. Однако впечатление обманчиво и читатель довольно быстро убеждается в том, что: а) кроме центральной темы есть побочные, которые зачастую центральную вытесняют; б) темы «произвольно» кочуют из номера в номер; в) все номера посвящены Литературе, о чем и было упомянуто выше. Так, например, лейтмотивом первого номера становится Открытка. Для редакторов это синтетическое искусство, объединяющее матрицу текста, приглашающую к коммуникации Куда? Кому? Поздравляем…) с изображением, прокомментированным текстом (Кеммернъ — остров любви). Открыт ка предоставляет возможность наложения текста на готовый культурный шаблон, (штамп места назначения), подчеркивет коммуникативную интенцию автора (Дорогим читателям — почта СССР). Раздел «Бессистемный темник» открывающий каждый номер «И.О.» на сей раз посвящен исключительно открыткам израильских поэтов (перевод и составление Даны Зингер) — «Рисованные открытки» Т.Карми, «Открытка из Версаля» Дана Пагиса, «Скандинавская открытка» Хаима Гури, «Пейзажная открытка» М.Визельтира и т.д. и т.п. Открытка как жанр и как метафора.
В оформлении появляется намеренная тавтология, иронически иллюстрирующая, например, стихотворение Аарона Шабтая «На краю письменного стола», где упоминаются открытки с изображением Бодлера и задницы, открытками с изображением Бодлера и задницы. Открытками оказываются и рассказ А.Шахана «Иерусалим небесный» (перевела с иврита С.Шенбрун), и эссе «Иерусалимское чувство» И. Малера, и «Кривые зеркала Иерусалима» Н.Зингера, и рассказ Д.Сливняка «Проще Ветхого завета», построенный как путевые заметки и начинающий новую тему журнала — тему Религии, поддержанную отрывком из проповеди коптского патриарха Шенуте (перевод с коптского Эли Эм), драмой для шести мужчин и музы «Религия» Хези Лескли и «Ритуалом» Г.-Д. Зингер. С открытками мы можем встретиться и в «Бессистемном темнике» третьего номера («Открытки со взморья») и в №4-5 в поэме Хези Лескли «Госпожа Левенберг». Тема Плагиата, заявленная еще в первом номере, как название эксплетивного раздела, возникает снова в «преступном» №4-5 (Lea Tolstoy «Реасе and War») и в «литературном» №6б («Переделкино» И.Малера). В постоянном разделе «Бесплатное приложение» редакторы помещают тексты, в кривых иерусалимских зеркалах отражающие опубликованные тут же произведения. Так, например, психоделический рассказ Лейба Ройхмана «Хиппи в Иерусалиме» (перевод с иврита Н. Зингера) сопровожден фрагментом из книги Э.Пьеротти «Обычаи и традиции Палестины» (перевел с английского Эли Эм). Речь в упомянутом отрывке идет о ношении бороды мусульманами, что забавно перекликается с библейско-хипповыми бородами Ройхмана. Кстати, текст Ройхмана стилистически весьма близок к «поэтизированной прозе» Григория Капцана, «Дети корней» которого, посвященные Иерусалиму, следуют непосредственно за Пьеротти. А «8 штук Давида Дектора» вполне могли бы принадлежать перу одного из ройхмановских персонажей.
В бессистемном темнике «Зеленые» — зеленые стихи зеленых израильских поэтов (Дори Трупин «Зеленый», Амир Ор «Зеленый зеленый», Давид Рокеах «Зеленый зеленый зеленый» и т.д.), оживленные в «Бесплатном приложении» «Историей про зеленого человека» Йонатана Гефена, под текстом которого раскрывает объятия рекламный человек банка Дисконт (The people you can talk to!), о котором, в свою очередь Герхард Рум со следующей страницы сообщает: «голубоймужчинасмужчиной».
Иногда диалоги между произведениями возникают как бы сами собой, «помимо воли редакторов»: «Палиндромика» Савелия Гринберга (№№ 1, 4-5, 6-б) неожидано корреспондирует с палиндромом в тексте Дмитрия Сливняка «Проще Ветхого завета» (Я нем. Тень. Нет меня.) В загадке спрашивается: Кто автор сливняковского палиндрома? Гринберг? Сливняк? Или он тень, нет его? Возможный ответ на этот вопрос мы получаем только в №6-б в тексте Д.Сливняка «О Лжедмитрии Сливняке». Но это уже «израильская кухня», о чем и объявляет одноименный бессистемный темник сего номера (М.Визельтир «Баклажаны в ее жизни», «Знаменитые перцы г-жи Альмозлино», Хава Пинхас-Коэн «Консервированные воспоминания», Давид Авидан «Меню обид» и «Натуральный рецепт».)
Мы видим, что «И.О.» построен по принципу монтажа, подобно киноленте; единственный «открытый» редакторский комментарий — это иллюстрации, они буквально «обыгрывают» тексты, и эта игра создает как бы кино наоборот — авторский «голос за кадром» здесь иконичен, изобразителен, а сами «кадры»-тексты следуют друг за другом, де-монстрируя панораму современной культуры Израиля. Кинематографическое сознание неоэклектика, фокусируясь на авторе, часто выбирает неожиданный ракурс — в кадре может оказаться, например, иерусалимский автобус № 48, пассажиры которого многоязычным гомоном (гомон гомини хумус ест) образуют с авторской речью полифонию вавилонского хора. И — отважно импровизируя образными истолкованиями, обновляет интерпретацию опусов.