ФОТОСНИМОК
Таврида. Март. Закатный парфенон:
кинотеатр – окошко, пять колонн —
скорей отгадывай! Неправильно: «Орбита».
Подростки курят. Хриплый хохолок
оглянется – и попадет в силок.
Тверда земля и, как губа, разбита.
Помедлив, как под вечер из кино
выходят, удивляясь: не темно –
так взглянешь осторожно: угол зданья,
лучится лужа – льдинки и вода.
Ведь ты же не вернешься никогда –
пустое это состраданье.
Не времена, а года времена.
И вывески горят, как письмена,
и не меняются.
Подуло с юга, тает.
Как тихо в улицах! Заборы и грачи.
И жизнь смеркается и медлит и горчит.
Нет, нет, не март, а море наступает.
1985, 2018
DOUBLE EXPOSURE
Пора вернуться к самому началу,
как в хорошо заверченном романе.
Пора вернуться к самому началу,
войти и встать надолго в хвост вагона,
и, сумку привалив к опасной двери,
покачиваясь, долго нависать
над Схемой Линий Метрополитена.
Мне нравятся названья этих станций:
вот Семьдесят седьмая улица, а вот
уже Сорок вторая, боже мой! —
как хороши неназванные вещи! —
так пальцы пробегут по позвонкам,
так дождь бежит себе, не называя,
смывая ложной схожести пыльцу.
В местах, где рифмы долго не живут —
как хороши, как свежи повторенья.
И если померещится значенье
иль, Боже упаси, какой-то тайный смысл —
смахни его, как рифму. Повторяясь,
скажу тебе опять: в повторах этих,
бессмысленных подобьях, возвращеньях
— нет ничего. Один лишь теплый свет
бесценного сквозного бормотанья.
Как эта осень пасмурна! Как нас
тревожат эти надписи на сваях!
Кошмарное бывает величаво,
особенно — когда глядишь с моста,
и вывеска багровая отеля
похожа на плакат «ЗА КОММУНИЗМ».
Я не увижу, как его снимают.
И я тебе еще скажу, схватясь
за поручень серебряный в десятках
блестящих отпечатков, близоруко
склонясь над вечной схемою метро
(как будто это карта звезд), скажу: зевака
не помнит, не накопит ничего,
ни странствие, ни новое влеченье…
как капли — ласточке, как пальцы — позвонкам
— смотри сюда скорей — смешно, щекотно…
И я тебе еще скажу: никто,
похоже, что никто
на нас не смотрит сверху.
Октябрь 1992, 2018
Нью-Йорк