Обещала (и очень хотела быть верной сему обещанью),
себе (вот что плохо), не Богу, и не любимым –
что будут стихи как глазет или как вышиванье
хоругви – а встретилась с неисцелимым:

но слава, и ныне: все склоки мои, драгоценные клочья
(обидеть могу больно, так как никто не обидит)
явленны, едва лишь откроется молитвослов, не воочью,
а так, что хотел бы простить мне их – да не увидит.

Так муки в глуби, по весне копошащейся звездной,
весёлым круженьем почти идеального снега роятся.
Мы бездны, мой брат – инфернальны и больше, чем бездны.
Чего мне ещё пожелать – меня любят, зовут и боятся.

Я к людям – всегда издалека. Но желаю. Сломался твой объектив –
был весёлый, смотрел полурадужным оком, в лицо целовал.
Теперь в тишине – не будите его! Украсив
бархатным шитым чехлом,
в ритуальный направить бы зал,

чтобы весь отпевальный канон, яко посуху, вместе с пещами.
Не хочу. Почини его. И не забудь, и мне чаю налей.
Это чудо, как мы покидаем нас – вместе с вещами.
Фотик спит. Надо-то несколько сотен рублей.

ФОТОГРАФИЧЕСКАЯ ЭЛЕГИЯ

(что ей нужно?)
…не покидай меня – некому больше сказать это: не покидай меня. Не говорить?
…
не оставляй в холода и ненастье подножному корму, деньгам и оледеневшим заботам.
Хочу быть – это правда смешно – и я есть, что смешнее.
…
Ты меня создал не как… не затем… потому что иду как метель,
беспонтово (ага, если б я заимела понты, никому в этом городе не устоять,
всей королевской его… и стрелецкой его… окружной и окрестной…)
…
(ну, а что дальше?)
Идёт как метель
…
иногда
Твои кошки над тазиком с пищей как птицы пушистые:
перьями – шёрстка лопаток, смиренные с виду хвосты,
и – чав-чав – голова к голове…
это все мы в ладони…

так же голуби, эти небесные кошки, крыло и крыло,
воркованье-мурчание их достигает Ушей; а затем пришли слёзы
…
Твои милые мне старики, с палкой или без палки,
мне ни одного не поднять, и возможно, что рядом не быть,
оттого что вся их красота
рассредоточена в этой метели и солнце,
в ходе страсти… и выше чем время…
…
не оставляй без вина и воды,
не забывай мои страхи
…
(а мне бы всё тратить деньги и время,
смотря в окно Твоё),
когда выйдет последнее пламя
…
Я счастливая мать.
Мои дети, когда подойдёт к ним беда,
не станут звать меня. Они вынесут всё,
чему я оставила их, во что я их ввергла,
останутся жить:
они смогут жить и на земле, и на небе
…
Так должно быть: что ненавидят Тебя,
что Ты мне последняя тяжесть,
…
Да, Ты не любишь меня. Или любишь?
Что перед Тобой за кокетство
(свет в магазинах пугает: там слишком много вещей и еды,
но приятно перебирать все эти предметы,
а покупать вовсе не нужно)
…
Ты не любишь меня. Любишь?
Да, только не говори…
не оставляй меня…