ПРОГРАММА

1. Посвящение. Пятистопный ямб
2. Нисхождение в двух ступенях
Верлибры
Свободный ямб
3. Плач по своему телу. Пятистопный ямб
4. Плач по своему пространству. Верлибры
5. Альба. Хориямб
6. Коллаж из двух народных песен. Дольники
7. Ликование. Амфибрахий

1. ПОСВЯЩЕНИЕ
И.Бродскому
А.Волохонскому
Г.Воскову
А.Хвостенко

Бесценные учители мои
Тебе, изгнанник нервный и понурый
Певец пронзительный гудящий древний лук
Изогнутый отравленной стрелою
— Тебе, блистательный и радостный схоласт
Ты птаха среди знаков Зодиака
К моей свече, сложив крыла и плащ
Слетающий. И ты, мой прежний друг
Наставник терпеливых чаепитий
Замолкнувший – И ты, родной, певец
Открытый легкий стаи отлетевший
В своем гнезде неведомый теперь –
Прилежные мои благоговенья.

2. НИСХОЖДЕНИЕ В ДВУХ СТУПЕНЯХ

ВЕРЛИБРЫ

Отчего не люблю не люблю я Москву, этот город открытый державный
Эскалаторы – внутренний спрут перегруженного метрополитена
Крестовины умышленных улиц, этранжеры, цветы и газеты
Горбоносый разлад тупиков и церковных амбаров фольгу…
Вот и сад, вот и дом со спокойствием стекол литых
Вот и сквер Гефсиманский, где дремлет «и кого вы здесь ждете?»
Пирожок коротает со мной необъятные прелести буден
И уже отражается свет городской островерхой зари
Вот и сад, вот и дом с полубальным спокойствием лестниц
Где ревниво на ярмарку мы поднимались невесты
Генерал-вахтер государственный муж на бумажку
Благосклонно глядит и кивает набрякшим ярмом
Вот и путь по ступеням наверх, все на верх по пологим ступеням наверх
Вот прекрасный мой врач в милосердном клубится пространстве
От окна обернулся, где город, приглушенный садом
Зажигает огни бледноватые в чуде зари
Он закончен. Прекрасен. Рубашка льняного нейлона
Не одно поколенье индусов сработало это дыханье
Этот розовый цвет хорошо облелеянных щек
Крытых чутким загаром хитроумных затей туризма
И Европа своим отторженьем служебных времён
Изучила вот это движение, которым он стул придвигает
Так уверен и счастлив. Раздражение исключено
Сигареты… Еще бы и виски – но там, лет через десять
Берет нерешительно, а какая заря
Пришлось задержаться как при царе Горохе
Какие-то странные фразы без начал запятых и без смысла
Не найти концов в этом кладбище скороговорок
А дома… стакан крепкого чаю именно в этом стакане
Теплится в вымытых пальцах черненая грузинская ложечка
Жена уютно подбирая пушистую мытую прядку
Мило грассирует первые французские вокабулы
Принесенные сыном из специального детского сада
Девочка совсем еще… не вчера ли о Боже
Завтра пятница. Машина уже умыта.
Несколько композиторов… милые ребята – все-таки она умница
И Томаз – известный уже психиатр – какой шашлык и какие тосты
Он честно на нее не глядя раздает шампуры
Потом поднимает глаза – ну и фары у Томаза – кровь куда ее денешь
Снисходительный муж, чуточку легкого флирта
Некоторые идиотки ищут счастья в месткомах
Что же всё-таки молчит эта лимонная рожа
Ничего. Опыт приходит. Проходят на что-нибудь годы
Сколько их тут сидело тоскливых общипанных птиц
Сейчас мы лампу.

СВОБОДНЫЙ ЯМБ (вторая ступень)

Он склюнул сладкое.
Когда остекленел горящий зрак
И жадно прикурил
На падаль глядя
Там что-то шевелилось, но уже
Заплывший глаз подернут смертной мукой
И тяжкое приходит забытье
Дрянной окурок вывернул табак
Хотелось пить; тяжелая дремота
Не приближало долгий час когда
Он чавкал по грязи и матерясь
Пройдет во тьме по улице. Автобус
Придет, обвешанный упрямым бабьем мясом,
Притиснут дерматиновым углом
Он будет долго сглатывать досаду
Пока на полустанке у разъезда
Толпа не свалит к дальнему поселку
Привычной цепью растянувшись к лесу
Кондукторша заставит попросить
Его по требованью, так за ночью ночь
Ему привычно отомстив усталость
Воды, воды!
Воды вот, вот – воды
Скорей бы ночь, скорей бы ночь кончалось
Вода сочится из подвальных труб
И дышит детство первыми словами
Я вижу увядшие ивы
Я вижу запущенный сад
Порой одиноко, тоскливо
Листами они шелестят.
И запах детства, тленье пустырей
Осколки чашек медленно цветут
И мальчик гипсовый обрубок уронил
И падает в матерую крапиву
Сочится слизь. Забитое окно.
И бледное дитя в своих нарывах
Перебирает тихие листы
Потом к роялю слабо шелестит
И разгребя наваленные Томы
Заветное находит си-бемоль
И замок повисает над водами
Куранты бьют и озеро струится
Помойка теплая курится во дворе
И крысы гроздьями висят на ржавых гирях
Воды, солдат. А он в тоске глядит
Ах, бедный, бедный, ночь ему сидеть
Погас окурок. Двери разломив
Автобус вывалил служивого на снег
И он вошел на чистые снега
Бела дорога. Полная луна
Свой твердый путь вела меж зодиаков
Бесчисленные тонкие кристаллы
Хрустели и ломались под ногами
И с веток осыпались на лицо
Но вкус их мертвечиной отдавал
Он сплюнул сладкое
Он сплевывал и брел
Вот ведь ее… А мне она – воды
И мечется солдат в смертельной жажде
Там на окраине в оранжевом окне
Стрекочет зингер, роясь в полотне.
Вдова уложит, напоит, накормит.
А завтра как по рельсам проползет
Тяжелый поезд, засветло разбудит
И он напьется всласть перед дорогой
Студеный ковш о зубы ощущая
Рука скользит на сломанной ключице
Ишь, бедная, покоя не найти
Вот хоть моя. Да бабы словно кошки
Живучи – и примеренным движеньем
Целительный бросает он кулак.
И острый крик, ударившись о своды
Слетает бабочкой в натруженную руку.

3. ПЛАЧ ПО СВОЕМУ ТЕЛУ. Пятистопный ямб

Читатель, что нам делать с насекомым
Искусством левитации влекомым
Из грязных тряпок к замыслу врача
Ведь он не может, ужасом объятый
Отторгнуться игры замысловатой
Прихлопнув насекомое с плеча.
Се не мираж. Он в воздухе не тает.
Сырые крылья медленно вздыхают
И плотное шевелится брюшко
И в переливе плоском лабрадора
Колеблется мерцание узора –
Верблюд пролез в игольное ушко!
Прощай же, перебитая ключица
Прощай, цветок, под тряпками зарытый
Что будешь ты, раздавленный Нарцисс,
Кто над тобой, пленительно склоненный,
Заводит речь о влаге обновленной
Добычу тащит дальше дальше вниз…
Иваном репрессированный пращур
Возьми назад экстравагантный прищур
Вам баронесса гордые плеча
Пусть там где не нужна уже надежда
Мой призрачный привет растает нежно
Провеяв над десницею врача
Но полукрылья вынесли из плена
Всю тяжкую работу гобелена
И бархата густое торжество
И на пыльце необоримой схемы
Невнятные, но точные фонемы
Причудливое божье ремесло.

4. ПЛАЧ ПО СВОЕМУ ПРОСТРАНСТВУ. Верлибры

Никогда, никогда
Говорят, что существуют
Туристические рейсы в Антарктиду
И значит, голубые айсберги
Политы желтой мочой
Организованное стадо
Деловито ловит пингвинов
В квадратные кадры
Изумительных по яркости слайдов
Но нам, но нам
Не добраться и до Северного полюса
А те, кто там побывали
Не были больше нигде
Та же глянцевая пленка
Химических красок фирмы Кодак
Единственное око
В джунгли или в пустыни
Никогда я больше не буду
Девой, что силой чистоты
Побеждает песчаного льва
Никогда больше моя безупречная верность
Не кинет меня на костер
Мне незнаема вовеки
Страшное потрясение
Первого касания рук
Я уже не могу
Беззаветно отдаваться дружеству
Я знаю что завтра
Друг покинет меня
Мой брат, мой любимый брат
Наперсник несытого детства
Ушел от меня навсегда

5. АЛЬБА. Хориямб

Так будет, так будет
Вырастают голенастые дети
Ваши первенцы погибают
На острых ланцетах хирургов
Телефоны звонят
Сообщить несколько слов
С которыми обрываются
Лоскутки былых любовей
Так будет, так будет
И иначе уже никогда.
О, моя бессмертная Психе,
Слишком много я знаю
Чтобы снова и снова
Ломать кровавые перья
О ножи и ржавые гвозди
Слишком много я знаю
И слишком мало могу.
А если это любовь –
То земля горит под ногами
Слишком много я знаю
О том, что такое грех.
О, моя бессмертная Психе,
Все это уже умирает
Умирает сейчас
Не дождавшись последнего дня
Из этого кокона
Ты вылетаешь, заснув,
Но мы не знаем
Этого мы не знаем.
Тогда совершается
Последняя справедливость
И тот, кто жену
Бил по свежим швам
Отекшего живота
К тому она
Приходит в последний час
И смертный пот
Выпивает, плача от жалости
Старуха, у которой
Дочь блядь, а сын в тюрьме
И брошенный внук
Играет вчерашним калом
Пока она
Плачет и кается в церкви –
К ней приходит
Из самой-самой богатой иконы
Отборные ангелы
Исключительно только к ней
И в светлый рай
Где святые в амбарных книгах
Аккуратно записаны
Жирным сусальным золотом
Из этой юдоли
Пропитанной смрадом нечестий
Ее ведут
Под сухие, но белые руки
Но ты если
Тебе даруется роскошь
Умереть естественной смертью
Ты умрешь не так.
Самый тайный
Из твоих омерзительных помыслов
Сначала сбудется трижды
И у тебя и в тебе
Ты будешь умирать многажды
Раздавленными тобой комарами
Над тобой покуражится
Самая слабая тварь
Когда ты забудешь
Начало своих мучений
Тебе дадут знание
Непонятное никому
Ты будешь мычать
Отчаянно жестикулировать
Тебе скажут:
Да, да веселящий газ
И ты поймешь,
Что это не было смертью
Но уже никогда не поверишь

6. КОЛЛАЖ ИЗ ДВУХ НАРОДНЫХ ПЕСЕН. Дольники

У кота- муркота
Была мачеха лиха
Она била кота
Приговаривала:
Не ходи котик
По чужим по дворам
Не качай котик
Чужих деточек
Но а я тебе коту
За работу заплачу:
Дам кувшин молока
И кусок пирога
Баю-баюшки баю
Кашки я тебе сварю
Кашка маслянистая
Ложка крашеная
Все по лавочкам сидят
Кашку масляну едят
Ложка гнется нос трясется
Глазки выскочить хотят.
Проснись, мой милый,
Свет тревожит веки
Не удержать
Завесою зари
Настало утро
И лица его
Нам не дано испить
Взаимными глазами
Нет места на земле
Нет места нам у Бога
Прощай. Луна
Отходит от порога
И тает в золотистой вышине
Что нежности
Что нежности причина
Покровы слов
Остались на земле
И может быть
Их впитывают травы
Отравленное сердце превозмочь
Любви не может.
Остается время
Снимающее бремя и покой
Нам приносимый отвергает снова
Проснись, мой друг, проснись
Любимый мой, прости.
Дай, Боже, помощь страннику в пути

7.ЛИКОВАНИЕ. Амфибрахий

Из распахнутых окон
Голоса голоса голоса
И бутылки звенят хор ликующих пьяниц доносит
Вместе с детскими воплями солнце в глухие дворы
Это рай это сердце изрезано жаждой надежды
Это ты ожиданье и вы золотые костры
Это кони огней покидают покинули стойло
Это легкий эфир растворяет пески пустырей
Это счастье полета косого полета над морем
О страдания мир дорогие мои Палестины
Вы веселье и плач бубенцы говорят бубенцы
Это смирна и мирра в кувшине предания мирра
И глубокий колодец молчания полной души.

1971-1973. сент.