Весь вечер жгли костёр с Дылдой и Кысом
Без особой цели
Огромный –
пламя метров восемь
В центре в самом
Иерусалима (ведь пуп надежд!)
Точней – костры, но два других скромнее –
четыре-пять, не больше…
Да что там! – просто и легко
Стакан из досок сбитый (выше Дылды будет –
контейнер для брусчатки –
сосна сухая, весело горит)
Понакидали внутрь рухляди домашней –
а двор большой – там детвора – азарт! –
они коробок.., разного хлама притащили –
всем в радость – самое оно…
Насобирали предвкушая щепок по площадке
Кыс подшустрил обрывки прессы
Занялось в момент – а тут ещё и поддувает – запылало!
Треск. Вихрь искр. Жар тугой! Волною! Нестерпимый!!! –
заворожённые поодаль замолкли люди словно под гипнозом
Птиц воздух лижущее извиваясь вздымалось ярое выплясывало пламя –
попробуй подойди приблизься –
спалю как таракана тварь
как пыль!
Никто не ожидал такого
В центре Иерусалима…
Атас!..

Формы огня (щекотливая тема, согласен)
формы (уже от костра отвлекаясь)
огня –
излияния великолепных в порыве алчущих мести фигур
переплетения тел устремлённых
их танец отчаянья
последний их
взывающий жест –
формы святости
святости жертвы
Стоит ли что-то придумывать после?
Стоит ли после прищуривать глаз?..
Здесь вся метафизика, её корни и крона
БОГ СМЕРТЬ ПЛОТЬ
(если щепоть мракобесья подсыпать-добавить
для остроты подмешать –
небесное средство!)

Бегло – чтоб не морочить – на пальцах – выглядит так
Мелкий огонь как и мелкая речь противен нашему брату
маской может служить (сезонной, допустим)
но в целом – бугристая сыпь
Частный (в быту – конвульсивный огонь)
не столь неотёсан конечно
он и взору приятней (что очевидно – пятнист)
а во-вторых не назойлив как первый
Любопытен бесспорно бескровный огонь
затаённый во льду и кристаллах
Есть лунный который поэту и волку знаком
Но глубокий огонь это уже средоточие спелое
В сочетаньи с водою он плещет вино молодое
В сочетаньи с железом он кровью струится
В сочетании с сердцем – водвинутый угль
Он во всём и повсюду
его слоистое тело
можно в небе узнать в подземных истоках даже в древесной коре
А в краю опалённых окраин поднебесья и ближнего мира
закрепилось последнее мнение твёрдою буквой:
глубокий бессмертен огонь

Глядя в огонь издали начал я нынче
Геометрия впрочем –
мудрейшая рыба на свете! –
начинается попросту с точки:
нету линий без точки
(не говоря об углах)

И-Я-И-ТЫ

я – ты в это время вспомни о себе –
если отвлечься от недостатков достоинств –
да и много ли таковых найдётся в тебе или мне – я
то есть вот как стою, можно даже прилечь ради пинты и понта –
империя тайная атомов
неуёмных молекул подвижных
супердержава разума клеток
и как и ты – все прочие континенты
из песчинок предчувствий
из выловленных примет состоящий
из желаний
намерений
их малых гибких долей
из фотонов прозрений
дробей скважин веры
туннелей и шахт хламом заваленных загаженных желчью разочарований
как и ты
взгляни взгляни на себя как и я
из воронок растерянности
междометий
одиночества и стыда
из теснин ненадёжной температуры надежд
как и я
о себе
на себя
(здесь бы наверное даты хватило – отметили, хватит) а всё равно –
коснёшься воздуха прямого
а то и ветра напрямик –
лицо ликует

: ВЛАДИМИР ТАРАСОВ родился в 1954 г. в Москве. В Израиле с 1974 г. Автор книг «Азбука» (1988), «Terra Nova» (1991), «Суммарий» (1997). Редактор альманаха «Саламандра» (1987, 1989). Живет в Иерусалиме.