У ТЕБЯ ТОЖЕ С ЭТИМ ПРОБЛЕМЫ?


Проспав темноту напролет, а
проснувшись, где бы ты ни был –

в угасании памяти
или в давнем вопросе о том,

когда сны отымевшись, уже
испарились, кто был [есть]

им свидетелем, кроме кастовой
системы «странных друзей»,

которых еще предстоит повстречать, 
вот оно где, то, о чем вся поэзия,

что продолжает входить не
как «переменное» или «избирательное», но

говоря «привет» «танатопраксису»,
дар какой-то «другой» комнаты,

в которой ее грамматика открывается
так же просто, как математическое

уравнение, данное в приверженности
решению [кем?]: не является ли

дающий тем, кто решает задачу –
вот, о чем говорит стихотворение, о том, 

как то, частью чего мы являемся, 
является и/или материальностью

презрения, избирая возможность
превзойти или обнаружить то

или другое, содержащееся друг в
друге, подобно тому, как «знать» смерть анализируется

шизоидным смехом, глумящимся над тобой
за то, чему ты не способен найти решение.


СОН: КАК 10 ДЕКАБРЯ 2022 ГОДА В АЛФАВИТ ДОБАВЛЯЮТСЯ НОВЫЕ БУКВЫ
 
                                                                                Гали-Дане


Я страшно скучаю по тебе, когда в близости 
больше всего присутствует расстояние [«здесь», где

«там» находится где-то там],
так что даже на самой дальней дистанции цветы

не могут потеряться. Я встал,
чтобы пройтись, но сразу же понял, что

за мной следят, я, машина сворачивает, куда я поворачиваю, 
а когда я разворачиваюсь на 180 градусов машина 

держится «на безопасном расстоянии», 
как время погоды, зная каково то, что, будто

в пасторали, не может быть сказано [...]
[бессловесная устная страна, 

в которую входишь по прибытии, как единственное место, 
не являющееся Аркадией, постоянно взаимодействует 
.
согласно императивам, как нами изобретаемое.] 
Это может не быть умиранием, скрытым в

обычных способах прельщения,
освободить звезды, чтобы вспомнить, как ходит

утка, но это род умирания в
обмен на знание, как это теперь будет

писаться: Отрезать часть себя и наблюдать 
ее рост, пока сам ты весь содрогаешься

при мысли об увечье, особенно
о членовредительстве, [забыл о том, как

находился под наблюдением сыщиков
подозреваемый по делу о наркотиках] но помню

желание поговорить с глазу на глаз с 
вечно подергивающимся мизинцем Аттиса,

и еще раньше в пустом поезде в кресле
напротив женская красная сумочка с расстегнутой молнией, но

рук не видно, и, уже подъезжая и сходя
с поезда, прихорашиваюсь для тебя и нашей бездомности,
 
сделанной, однако, из павлиньей плоти.
Воробей скачет по поребрику. Находя то, что 

никогда не терялось и будет всегда присутствовать: 
Так вот, быть таким как все – ужасает меня.



ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО: ГАЛИ-ДАНА ЗИНГЕР