face 1 / unsafe

стиль жизни — штиль

и почтовых бутылок длиннее ряд
всё сложней найти писем новый сорт
письма выпиты воды давно стоят
посейдень их бог одиссей их мёртв

даже почерк его безвозмездно наг
и читать желания между строк
никакого желания ясно так
одиссей мой мёртв пустота мой бог

в левом глазу
осколок красного бутылочного стекла
жизнь видится в розоватом цвете
но больно колется

в левой руке
вместо чёток
колода дешёвых пластиковых карт
она же для гадания
от постоянных
прискосновений
перебираний
раскладов
изображение тускнеет
покрывается белыми пятнами
стирается окончательно

так однажды
увидеть в прошлом настоящем и будущем
пустоту

no page to display
no place to go
my god
he loves me
he’s sittin’ on a j-bow
of a wild card
a joker-jesus card
my wild god
with a bow
my eros

ember
dismembered
disremembered

desaturated / yesterday

на языке горчит
сталью
послевкусие предвкушения
в здешних местах оно
зовётся возвращением в реальность
вернее
в параллельные реальности точек
солнцеворота А и Б
между которыми мечется это огненное колесо
моей фортуны
от весны к весне
всё своё солнцестояние
пробуксовывая в тополином полусне-
ге-

-ройствуй мечи наточены
манера речи и прочего
таёжный сон разрывной гранит
утробное ррры в животе бурчит
наружу просится

ни тишины ни отдушины
бестучно лето бездушное
и сладу нет белый пух магнит
и каждый шепчет не промолчит
— о чём ты думаешь?

— о смерти, естественно
действительно — куда уж естественней
как замочная скважина для уменьшившейся Алисы
с одной стороны — чего?
с другой стороны
когда в темноте
пытаешься найти выключатель
(с другой стороны!)
кажется
что проводишь ладонью по спине
(с другой стороны — чего?)
но всё равно
всё рано или поздно
приходит к свету
и пустоте
от растворимого кофе остаётся одна улыбка

джокер
тотемный божок
болевой шок

крибле крабле
в ту же реку
на те же грабли

так и придумал себе любовь
только на взаимность
не хватило воображения

face 2 / such fate

такое нелётное лето
нетленная пыль и жара
сидя в кафе
услышать hey pal

обернуться

no turning back now
you know

имя
иеремия
звучащее как болезнь
как приступ мигрени
oh my beloved jeremy
от этого умирают?
tell me jeremy
имя
звучащее как сирена
как предупреждение
caution
do not enter
jeremy
имя
манящее как песня сирены
к скалам
like song of serenity
of welcoming sky

нелётная погода what a heat

а мы застыли лопухами в марте
в горячем и горчащем аромате
такого неуместного мате

не лучше ль с чашкой кофе в интернете
вторичный мир так искренне инертен
но как всегда не так не там не те
no time to

уже ли время?
моё время
jeremy?
моё имя
jeremy?
tell me jeremy
my joker jeremy
my joking god
he loves me

retouch / torture

уйти в себя
посмотреть
что из этого выйдет
свой мирок запереть на щеколду
навесить амбарный замок
и не слышать

как по воде идёт дождь
и рассказывает сказку
о возвращении блудной капли
о воссоединении с океаном

перезвон перегной перезной
переливни прошедшей весной
летом с Леты туман среди крон
now you see it and now you don’t

зреют яблоки сохнут круги
на воде берега береги
свежесть взгляда на старый приём
всё o’k океан окоем

ока слабость на мили ни зги
с глаз долой а на память замки
это драма и травма и храм
это лето исчезло в туман

где те яблоки зреют круги
под глазами искание зги
now you see it and now you don’t
искус взгляда причастие вод

ненависть
не на весь
мир но
мерно
размеренно
розмарин
базилик
безликие
пряности
перенести
на холст
охрой
игры
словесные игры
и не более
и не больно

уйти в себя
убедиться
что все мы там будем

просто чтобы закончить верлибром

sepia / …in peace

как битый кафель скрипит под ногами
как битое стекло
горящие угли
ржавые гвозди
мне остаются видения мне остаётся память
мне ничего не остаётся
кроме
ничего не остаётся вообще
утопая в июльском громе
осколки вещей
обрастают травой
пустота впереди становится полем
за спиной два летних месяца два крыла
носа разрез глаз
и надтреснутый голос бамбуковой сякухати
как битый кафель

oh sinnerman where’re you gon’ run to

или это просто разбег
ангела

who’s who
the face
such fate — unsafe
the same
the time
my time
jeremy

стоило ли
так бояться вторичности
что
не быть банальным в словах
стало
не быть банальным в чувствах
стало
с ног на голову
и пошло по головам

no branch to hang
no bough
strong enough
no faith
strong enough
he loves me?

i don’t know
but i know this has come to an end

postscriptum

из трёх минут выбираешь ту
в которой меньше воспоминаний
в которой правилам вопреки
цвета меняются на святых

из трёх дорог выбираешь путь
от самых горьких до самых ранних
из точки в ночь в немоту строки
умело врезав второй язык

цитата в тему как в руку сон
как ключ в замке колокольчик дверца
как в старой комнате пыль летит
на свет мелькнувший меж облаков

мои же строчки как под окном
скулить по-пёсьи пусти погреться
но дом заброшен и гром гремит
и фраза рвётся на полусло…