НОВЫЕ ИСТОРИИ О ХОДЖЕ НАСРЕДДИНЕ

ХОДЖА ОТВЕЧАЕТ НА ПРАЗДНЫЕ ВОПРОСЫ

Подрядился как-то ходжа чинить крыши. Одолжил он лестницу и с утра пораньше отправился на работу. Когда он проходил мимо дворца Тимура, хозяин стоял на пороге и, от нечего делать, остановил ходжу праздным вопросом,
— Что это ты такое несёшь, ходжа?
— Как видишь, несу лестницу, — отвечал ему на это ходжа, всем своим видом показывая, что ему некогда.
Но Тимур, забавляясь, продолжал свои пустые расспросы,
— Надо же, лестницу несёшь. А сколько же у неё ступенек?
— Ровно столько, чтобы хватило до неба, — ответил ходжа.
— А что там тебе нужно? — не отставал Тимур.
— Говорят, я там найду ответы на все вопросы и особенно на твои, о повелитель, поскольку те, что у меня были, уже закончились, — ответил ему ходжа.
Тимур рассмеялся, отпустил ходжу с миром и тот отправился дальше чинить крыши.

ХОДЖА И СЛЕПОЙ

Спросил у ходжи Насреддина слепой,
— В чём разница между тьмой и светом?
— Когда свет есть — темноты не видно, — как мог объяснил бедняге ходжа.

ТРУДНО УДЕРЖИВАТЬ ВЕТЕР

Ходжа Насреддин проходил как-то мимо дворца Тимура. Тот стоял возле окна и, решив подшутить над ходжой, крикнул,
— Здравствуй, сосед! Не ветрено ли на улице?
Ходжа поприветствовал тирана и ответил,
— Да, есть немножко.
Тимур продолжал,
— Зайди-ка на минутку и захвати пару локтей ветерка освежиться. Я тебе дам за него сотню акча.
Ходжа миновал стражу, вошёл в покои Тимура и, приблизившись к повелителю, помахал перед ним полою халата,
— Здесь ровно на сотню акча. Ты только уж прости меня, о повелитель, этот ветер, если его удерживать, вытворяет подчас довольно презлые штуки.
Зажав одной рукой нос, Тимур отсчитал ему другой рукой назначенную им цену и замахал ей, чтобы ходжа убирался поскорей восвояси со своим скоропортящимся товаром.

НЕ МОИ ЛИ ЭТО ПОМИНКИ?

Ходжу как-то позвали на похороны его дальнего родственника. Вот уж и тело предали земле, на поминки все потянулись, а ходжу никто не приглашает. Тогда спрашивает ходжа у одного из племянников покойного,
— А что, Нияза (так звали усопшего) забыли позвать?
— Да ты совсем рехнулся, ходжа. Как он может прийти на поминки? Ведь он, да смилостивится над ним Аллах, сейчас уже наверное в раю и его услаждают прелестные гурии, — возмутился племянник.
Ходжа только пожал на это плечами и сказал,
— Да смилостивится и над нами Аллах, и на всё его воля, но я хоть и не испытываю сейчас никаких райских наслаждений, а тоже не могу оказаться на этих поминках. Уж не меня ли вы только что похоронили?
Племянник на это смутился и горячо стал просить Насреддина разделить вместе со всеми поминальную трапезу.

О ЧЁМ ЭТА КНИГА?

Однажды Насреддину принесли книгу на каком-то непонятном языке и спросили,
— Можешь ли ты, учёный ходжа, рассказать нам о чём она?
Ходжа повертел её в руках и ответил, возвращая книгу обратно,
— Как и я, вы сами без труда сможете с этим справиться, если не будете заглядывать ей под обложку.

ХОДЖА И ЧАСЫ

Однажды ходжу позвали в соседнюю деревню для совершения свадебного обряда. Когда подошла пора для расчёта, отец жениха оказался страшным скупердяем и всё время искал повода этот момент оттянуть. Наконец, Насреддин решил настоять на своём и твёрдо потребовал у него положенной платы. А на эту свадьбу кто-то из дальних родственников невесты прислал в подарок часы, вещь в тех краях невиданнную, потому что всю жизнь там ориентировались только по положению Солнца на небосводе и ни о каких часах даже не слышали. Надеясь как-нибудь ещё потянуть с оплатой, отец жениха так обратился к Насреддину,
— Я с тобой рассчитаюсь, но, как учёный человек, ты сначала объясни мне, для чего нужны эти часы?
Ходжа ответил,
— Это чтобы знать время.
Отец жениха возмутился,
— Но ведь это невозможно. Вот Солнце, оно здесь или здесь. Если там, то я иду в свою лавку, а если тут – возвращаюсь. Как можно это себе представить при помощи такой маленькой вещички?
Ходжа подумал, что сейчас самое время проучить этого скупердяя и сказал,
— Представь себе это как монету, которая перелетает перед твоим носом из одного кармана в другой, но ты на этом ничего не зарабатываешь, а только тратишь, потому что монета от этого стирается и теряет вес.
Тот ещё больше возмутился и начал осыпать проклятиями родню невесты своего сына, сокрушаясь при этом,
— Я так и ждал от них какого-нибудь подвоха! О горе мне, я теперь разорюсь.
Тут Насреддин сделал вид, что сочувствует его беде и сказал,
— Если тебе станет от этого легче, ты можешь отдать мне эти часы взамен положенной платы.
Отец жениха так обрадовался его предложению, что сунул ходже в руки дорогие часы и, наспех попрощавшись, быстро ушёл, опасаясь, что тот вдруг передумает.

ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ ГОЛОВЫ

Ходжа возвращался поздней ночью с работы и нёс на плече лестницу. Он подрядился чинить крышу односельчанину и теперь шёл довольный, неплохо подзаработав. Когда он увидал на дороге поджидавших его грабителей, то бросился наутёк и, оказавшись возле дворца, не нашёл иного выхода, как приставить к стене лестницу и забраться в одно из ярко освещённых окон, и как раз той самой комнаты, в которой пировал Тимур.
— Ты вконец ополоумел, ходжа, — закричал на него разгневанный Тимур, — я тут же велю отрубить твою глупую голову, раз она отказывается тебе повиноваться!
Ходжа, тем не менее, не растерялся и ответил,
— О, повелитель, моя голова и так чуть не улетела от меня и, если бы не твоё окно, яркость которого сбила её с толку, то мне бы пришлось лезть за ней на Луну.
— Но что за дело твоей голове на Луне? — озадаченно спросил у ходжи Тимур.
— Ей там совершенно нечего делать и нет ей лучшего места, чем у человека на плечах, как это назначено ей Аллахом, да пребудет слава Его на земле и на небе во веки веков.
Тимур ничем не нашёлся ему возразить, отпустил ходжу с миром, и тот спокойно отправился домой, сохранив не только голову, но также лестницу и свой заработок.

МАНШИХ КУХУТАХ

Сосед как-то стал упрекать Насреддина, что давно не слыхал от него новых шуток. Ходжа, чтобы тот поскорей отвязался, сказал ему первое, что пришло в голову,
— Манших кухутах.
— Что значат эти слова? Никогда не слышал такого языка, — удивился сосед.
— Да я и сам до сих пор не знаю, — ответил Насреддин, — но, когда с месяц назад мимо проходили двое каких-то иностранцев и один другому это сказал, то они так над этим хохотали, что рассмешили не только меня, но даже мою жену. Наверняка в этом есть что-то очень смешное, так что теперь и ты можешь посмеяться.

ДРУГОЕ

ДВА САИДА И ДУРМАН

Моему другу, египтянину Саиду, однажды какие-то хиппи подарили спичечный коробок семян крымского дурмана — чёрные крупные зёрна, плотные словно камешки. Его приятель, сириец, которого тоже звали Саид, зашёл к нему как-то поутру и, слово за слово, они решили распробовать эту, доселе невиданную, приправу. Заварив себе крепкого кофе, они попивали его, щёлкая дурман будто семечки с колхозного рынка. Один из них куда-то пропал, причём который из них — им до сих пор непонятно. Тот, который отправился на поиски друга, в коридоре был остановлен сокурсницей китаянкой (я забыл сказать, что оба они учились в Политехе на аспирантуре), которая спросила время. Саид привычно глянул на запястье, но обнаружил на месте часов лишь выпуклый белый круг. Протянув руку с часами, он сказал, хитрец этакий: «На — посмотри», но на месте её лица был такой же выпуклый белый круг. Из него, правда, появлялись слова, наподобие как рисуют в комиксах — что-то вроде облачка пара, но, конечно же, гораздо сложнее, потому что он узнал из них; и который час, и расписание занятий в её группе на следующей неделе, включая даже такие подробности, что Василенко не сможет читать во вторник, т.к. сказавшись больной, уедет к себе на дачу сажать редиску, и кроме того — что уже два часа его ищет по всем комнатам Саид. «Это который Саид?» — рассмеялся он на это в ответ, — «возможно, это и есть я», он ещё что-то такое ей говорил, пока она не распалась на какой-то серый снег. Видя, что дело выходит за рамки его понимания, он решил вернуться в свою комнату, но с дверями в коридоре началась какая-то ерунда; едва он тянул за ручку одной, как открывались все разом. Как человек деликатный, он не мог себе позволить причинять беспокойство всему этажу, тем более не понимал, как он сможет спросить про Саида во всех комнатах одновременно. Слава Аллаху, он уже стоял на кухне и даже курил. Каким-то образом он понимал, что это — большая удача — безошибочно закурить, забыв пачку на столе своей комнаты. Наверное, угостил кто-то, возможно это — Саид.
При этой мысли он как ребёнок расхохотался, а из его хохота возникла та самая китаянка, выпавшая столь неожиданно серым снегом. В одной руке она держала электрический счётчик, а в другой — плетёнку яиц, судя по запаху изрядно протухших. Из неё плыли привычные пузыри чистого смысла, правда, на этот раз откуда-то из-за спины, так что приходилось заглядывать ей через плечо. Но, в-общем, всё было понятно: она спрашивала можно ли ей взять большую кастрюлю и показывала Саиду цифру на счётчике — 795211. Саид немедленно набрал этот номер на телефонном диске, который какой-то дурак укрепил вместо конфорки на газовой плите, и это помогло достать нужную кастрюлю, разбив одно из тухлых яиц, которые, как объяснила китаянка, совершенно напрасно были выброшены Саидом в мусорное ведро. Она вновь показала ему цифру, но уже на обратной стороне счётчика, очень длинную, видимо заводской номер, впрочем, первые пять цифр он запомнил — 29853 и, ловко ими манипулируя, деля и множа, он разговаривал с ней о китайской кухне, которая весьма приветствует яйца столь ужасной кондиции. Иногда она, правда, допускала неточности в вычислениях и тогда Саид, у которого с математикой всегда был полный порядок, вежливо её поправлял, треща электрозажигалкой для газа. По треску она определяла правильное число и благодарно кивала головой, потихоньку дырявясь и ноздрясь, пока не обратилась в ломоть чёрного хлеба. Поняв, что тема разговора исчерпала себя, Саид, на этот раз без труда, попал в свою комнату, где и застал своего тёзку за нелепым занятием — он пытался надеть на ноги рюкзак, а штаны его, разрезанные по швам, развевались за окном, продетые петельками для ремня сквозь швабру. «Надо идти, Саид, площадь Восстания, ну где ты пропадал, пятый этаж уже?» — то ли спросил, то ли пожаловался Саид, причём который из них — им до сих пор непонятно.

О САПОГАХ

В одной из стран Востока рассказывают, как один сапожник спросил однажды у мудреца, следует ли он сам советам, которые всем даёт. – Ну а сам ты разве носишь все сапоги, которые сшил? — ответил на это мудрец.
Вот и я тут, наподобие этого сапожника, выставляю здесь эти истории, полагая, что хоть одна из них придётся кому-то впору.