В третий год царствования Йехоякима
Пролетело еврейское счастие мимо
Ирушалима. А в город вошёл царь Бавеля,
А когда, Дом разорив, вышел, то еле-еле
Ноги тащил под тяжестью золотой и серебряной ноши,
Утвари для храмовых нужд очень даже хорошей,
Но не пригодной для местных халдейских целей
(О чём ещё предстоит узнать сыну царя Бавеля).
А пока Невухаденецер отправил в Шинар посуду
И вместе с ней представителей иудейского люда,
В основном царского и знатного рода, и повелел сразу
Старшему придворному своему Ашпеназу
Отобрать толковых мальчишек из иудеев,
Которые видом вышли, а также умом владея,
Смогли бы освоить халдеев язык и знанья.
Вот, например: Даниэль, Азарья, Хананья
И Мишаэль. Последнему посвящается данный свиток.
Шинарский палач Ариох, начальник бавельских пыток,
Впоследствии так опишет свои наблюденья:
«Когда в печку бросили этого дикого гения
С двумя дружками его за отказ в долине Дура
Признать, что в шестьдесят локтей золотая фигура –
Суть божество, Мейшах (его халдейское имя)
Вдруг изменился телом, раздулся и замахал кривыми
Чёрными крыльями; они вырвались из-под кожи
И всех троих от огня и укрыли. С тех пор и гложет
Меня, палача, чернокрылая мысль кривая:
Вот если весь мир в печку засунуть и, раздувая
Огонь семерной, добиться, чтоб крыльями нас обнимали пророки,
То тогда – спасёмся, прорвёмся…» На этом срываются строки
Сочиненья начальника пыток в такую бездну,
Что лучше о ней не надо! Уж слишком помпезно
И к Мишаэлю – чем глубже, тем меньше привязки.
Лучше вернёмся в русло наземной сказки.

*

Дал Господь четырём иноземным львятам
Понимание книг и уровень знаний между девятым
И первым кругами мудрости, что плывут путями своими
Оттуда, где в тихие воды упало однажды Имя.
А ещё каждому из этих странных мальчишек
Даровано нечто своё – инфернальный довесок, излишек
Любви верховной. Так, например, Азарья
Одной смоквой мог накормить на базаре
Всех нищих. А Даниэль разбирался во снах и прочих
Галлюцинациях и видениях дня и ночи.
Хананья – целитель, да и летать умел почти свободно.
А Мишаэль мог превращаться во всё, что угодно.
Когда бельшацаровы хулиганства превысили норму,
Кто, как не он, принял изящную форму
Руки, выводящей на стенке мелованной фразу.
Дрожало от ужаса всё. А Даниэль вот сразу
И сходу усёк, кто на корявом иврите
Передал от Всевышнего первое в мире граффити.
Примерно та же история произошла и в яме,
Куда Даниэль был брошен для рандеву со львами,
Но в качестве хищников был Мишаэлем встречен,
А посему жив остался, не сожран, не покалечен.
И в дальнейшем друг друга они выручали часто.
Все эти звери – когтистый, крылатый, клыкастый,
Леопард с четырьмя головами, с рогами горилла,
Всё, что в ночных виденьях узрел Данила,
Воплотил Мишаэль в материальном виде,
Дабы вздрогнуло всё живое, от носорогов до мидий,
Дабы народы тоже вздрогнули в Междуречьи,
Увидев картинки к уже озвученной речи.

*

На семьдесят первом году изгнания из столицы,
Я, Мишаэль, обратив к небу все свои лица,
Благодарил Всевышнего за посланные Д. виденья,
Где роль моя такова: в пересечениях света и тени
Предстать перед теми, кто будет выброшен, как Иона,
Две тьмы с половиною лет спустя на берег солёный,
Жаркий и мёртвый, напротив гор незабвенных Моава.
Если лицом к ним стоять, то справа
Дорога теряется в поисках Тростникового моря,
А слева – уводит в отроги Ирушалимского, да, нагорья.
Люди, которые здесь торчат, изнывают от пота,
И сами не знают, что занесло их в край родственниц Лота.
И вот, когда Луна, старея, вошла в первую фазу,
То есть вооружённому военным биноклем глазу
Стали видны кратеры на правом краю диска,
Когда подчеркнула природа, что очень низко
Находится место сие, на тыщу локтей ниже
Ординарной отметины, уровня мировой жижи,
То есть когда налицо беспокойства причины,
Я, Мишаэль, возмутив горькие воды, встал из пучины
В образе рыбы птицеголовой, из клюва красного бивни,
Глазами покрытые, растопырились, с гладкого тела ливни
Едким потоком на тех срываются, кто от страха
Прирос к берегам водоёма (который редкая птаха
Перелетит, да и в том случае станет пернатой селёдкой).
И я, Мишаэль, рыбьим голосом заговорил: «Оперативная сводка.
Так велел сказать пророк Даниэль – зачем тут сели,
Сыны иудейские? Разве затем из Бавеля
Отпустил вас персидский наместник Кореш?
Какая граница? Что за фигню ты порешь,
Командир этих людей? Слушай слова свыше,
Ибо так сказал Тот, кого без меня ты не слышишь –
В Ирушалим поднимайтесь, на гумно одного евусея,
И, несмотря на то, жнёт он там или сеет,
Откупите участок поля у человека по имени Аравена
За пятьдесят гирек серебряных. После обмена
Немедленно приступайте к строительству Третьего Храма.
Перспектива, рабочий чертёж, интерьер, панорама –
Всё это в книжке Йехизкиэля найдёте.
А сейчас – прочь от Мёртвого моря к работе!
Таково Слово, данное вам акустически и наглядно
Через пророков Даниэля и Мишаэля». «Ладно, –
Говорит командир вспотевших бедняг, – поверю,
Допустим, речениям этого страшного зверя
И поднимемся в горы. А дальше? Мне кажется, крыша
Съехала у тебя, пророк многоликий Миша.
Ты хоть знаешь, что происходит сегодня
В Сионе и, в частности, на горе Господней?
Там страсти похлеще твоего птицерылого крокодила».
Мишаэль говорит: «А что бы ни происходило –
Иди и всё». Командир заупрямился, заартачился очень,
Ну, и конечно, был благополучно проглочен
Монстром Мёртвого Моря. Зато его солдаты
Пришли на гумно Аравены. От зиккурата
С куполом золотым не оставили даже пыли.
А о том, как построили Дом и как его освятили,
Подробно рассказано в Новом Паралипоменоне.
А я, Мишаэль, очнулся – и вот: на троне
Бельшацар трясётся, рука адрес рисует, «емелю»,
На пыльной стене. Пишите мне, Мишаэлю.
Даже если укажете «Мисаил» – всё равно отвечу…

*

На этом обрываются про деяния пророка книжные речи.