Он хочет быть
злобным стариком,
зверским стариком,
таким же зверским и тупым,
как пустота вокруг него.

Он не хочет мира,
он не будет милым
ни для кого. Но грубо
окончательным в том зверском,
мерзком отрицании всего.

Он пробовал и нежность,
и сладость, и «о боже,
возьмёмся за руки, друзья»,
и это было отвратительно
и тупо, зверски неуместно.

Теперь он будет твёрдо
стоять на убывающих ногах.
Его руки, его кожа
день ото дня скукоживаются. И
он любит, но и столь же ненавидит.


ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО:  ДМИТРИЙ КУЗЬМИН