目

Если долго ехать на запад, рано или поздно попадёшь в земли царства Му. В тех местах жители не выходят из дому без железных масок, которые прикрывают их лица с утра и до вечера. Снимают эти маски лишь на ночь глядя, перед самым отходом ко сну. Появление на улице без маски приравнивается к убийству и карается смертью. В день совершеннолетия каждый получает в дар выкованное для него одного железное лицо, которое он обязан хранить как зеницу ока на протяжении всей своей жизни. Считается, что выражение этого лица и есть истина человека, а то, что под маской – всего лишь жалкое подобие истинного.

В общественном устройстве такого рода имеются свои преимущества: обман, умолчание и двуличие в отношениях между людьми становятся невозможными. Что бы человек ни сказал, как бы ни поступил, черты железного лица выдадут правду помыслов его и деяний. Ложь стала бесполезной, поэтому со временем люди Му совершенно разучились лгать, зато их язык помимо обычных слов включает в себя множество ритуальных жестов, покачиваний и поворотов головы.

Государственное уложение этого царства приводит к развитию особого чувства ответственности перед многочисленными существами, обитающими в Поднебесной: в течении одной жизни каждый обязан воплотить и осуществить в себе всё то, что выражает облик, данный ему свыше. Говорят, если сразу после смерти благородного мужа снять маску, бывшую его лицом долгие годы, то под маской обнаружится её точная копия из костей и мышц.

首

Лэй Дэмин из провинции Шэнси был большим любителем старинной поэзии. То и дело он подумывал о том, чтобы составить свою книгу стихов, но слишком хорошо разбирался в предмете, чтобы действовать поспешно и опрометчиво. Словесная работа приводила его в уныние: рядом с заслуженными словами древности его собственные слова казались неубедительными и никчемными. 

Десятилетиями Лэй Дэмин откладывал составление книги, а когда заинтересованные друзья задавали вопросы, отнекивался, ссылаясь на занятость. 

Наконец, он состарился и потерял всякую надежду на благополучное завершение трудов.

Однажды ему явилась Лунная Небожительница Чанъэ, она влетела в ночное окно и села у изголовья постели: 

– Лэй Дэмин! Лэй Дэмин! Встань и пиши! 

– До рассвета далеко, я ещё полежу, – проворчал старик, – слова мои ничего не стоят, так что незачем и вставать. 

– Я принесла тебе новые слова! – ответила Чанъэ, – невиданные, неслыханные, неведомые в Поднебесной, сладкие как Лунный Персик, ёмкие как пороховая пыль, эти слова в великом множестве произрастают в садах Луны, но никому из здешних неведомы.

– Разве можно писать такими словами? – спросил Лэй Дэмин, – даже если я разберу их, нужно выучиться лунному слогу, даже если выучусь, никто из людей не поймёт ни слова… 

– Ах, бедный мой Лэй Дэмин! Столько лет ты посвятил изучению поэтического вещества, но так и не понял, что все до единого стихи написаны лунными словами. Никто из смертных не понимает этих слов. Вы можете лишь наслаждаться ими, ибо их суть – чистое наслаждение, но вкусить их истины способны лишь небожители. Ни один из поэтов Поднебесной не писал для людей, на языке людей, рассчитывая на скудные способности людей, все они писали для нас. Так что встань и пиши, Лэй Дэмин! Таков твой путь, таков твой удел, пришло твоё время. 

С этих самых пор каждую ночь во сне Лэй Дэмин изучал лунные слова, которые разительно отличались от обыкновенных: не были они предназначены для разговора или обмена мнениями, для распри или любви, для счёта или распоряжений по дому.

Слова эти годились лишь для стихосложения. 

Минули годы. Книга была готова. 

Её ждали так долго, что она стала легендой раньше, чем была издана. Из всех концов Поднебесной съехались ценители поэзии, и Лэй Дэмин читал им. 

Никто из присутствующих не знал лунного языка, тем не менее, внимали они в молчании. 

Когда чтение закончилось, Лэй Дэмин медленно поднял голову, ожидая порицания и упрёков.

К его изумлению, собравшиеся на все лады принялись расхваливать книгу, сравнивать его труд с поэтическими подвигами древности, и тогда Лэй Дэмин заплакал. 

Только теперь – глядя на счастливые лица людей – он понял, как обманывался прежде, превознося стихи, наслаждаясь ими, но не зная их языка – настолько инакового, чужого, что люди способны обучиться ему лишь во сне.
面

Одному вельможе по имени Жуань Хэпин удалось разыскать говорящее зеркало из Хуанчжоу: всякий, кто осмеливался заглянуть в это зеркало, должен был ответить на три вопроса. Если ответы были верными, дух зеркала превращал человека в бессмертного-сяня. Если ответствующий ошибался, погибал на месте. 

– Знаете ли вы то, что знаете? – спросило зеркало. 

Жуань Хэпин задумался: «Если ответить «знаю», зеркало решит, что я возгордился. Но если ответить «не знаю», оно – того и гляди – рассердится и убьёт меня.» 

– Я не знаю даже малой толики того, что знаю, – ответил он с лёгким поклоном. – Но кое-что я всё же знаю – даже о том, чего вовсе не знаю. 

Отражение в зеркале удовлетворённо улыбнулось.

– Кто таков Жуань Хэпин? – спросило отражение. 

– Три иероглифа на рисовой бумаге, – мгновенно ответил вельможа.

Похоже, этот ответ куда меньше понравился зеркалу, однако после короткой паузы, последовал третий вопрос: 

– Что зеркало отразить не способно?

«Какое именно зеркало?» – хотел было уточнить Жуань Хэпин, но вовремя вспомнил о правилах поединка: вопросом на вопрос отвечать было нельзя. От мысли о близкой смерти пот выступил на его лице, раз за разом он безуспешно пытался сосредоточиться. 

Прошла минута, за ней другая. 

Отражение в зеркале бесстрастно наблюдало за ним. 

«Всё, что способно отразиться, – подумал вельможа, – само является отражением. И лишь то, что отразиться не способно, является тем, что порождает отражения. Но что это? Можно ли описать это словами? Как вообще можно говорить об этом? Каков правильный ответ? Мне придётся найти его – или умереть!»

Он так глубоко сосредоточился на вопросе, что совершенно позабыл о себе. Глаза сами собою закрылись, тело стало лёгким как пёрышко, дух воспарил, и разум раскрылся так широко, что на одно-единственное мгновение в нём – как в зеркале – отразился весь мир.

Когда Жуань Хэпин открыл глаза, оказалось, что лицо его больше не отражается в зеркале. Он сам был ответом на третий вопрос, и путь его разума стал водою бессмертия.