МОСКВА

Язык в окружении
{кто мы зачем и} -стекает томас манн сочельник в
персональной правде состоит из стен и насквозь ткниг
осыпающейся воды тающего песка
Теперь спи во сне
разорванная городом губа Москва реки
Совершенствуя {нас или я} в одно быстрое телослова
Никто никогда не скажет ельцин был прав
сказав новогоднее простите
В августе неебёт что скажет Вергилий
Макс Брод -ит предавая Кафку и возрадуется
Мальчики возвращаются с улицы наглотавшись Трои
Стравинского закапывают с полным додекафонией ртом
Хорошо темперированные клавиры Баха

приглушённый моллюск между створками слова {кара мель}

Где-то между листьев возникает пауза
Раскручивающая вокруг себя дерево
Фермата тащит время юзом
Видимо задом наперёд
Непроходящая Москва слабеет в коленях
Двигаясь по периметру небо зациклено на
Мантре Alles abgemacht валяясь в ногах
Как бабочка у цикломена

Из этой точки времени больше не вытянуть ничего
Тело её исчезающе-неуловимо как вращающиеся нунчаки
 
Молчание замедляющее пространство будущего
сместившее здесь и сейчас
на целое {_ющее}. Обойди симметричные пятна Роршаха,
 
совмещая выпавшее с внешним. Стеклянный шарик тела в кармане
вневремени.
Ёмкость и сверхпроводимость куцего белого снега

будто у тебя нет дома нигде нигде никогда, а в руке есть
единственная купюра
номиналом в вырванную стр. № 118 из «Холокоста» Ч. Резникоффа.
 
Когда он спит ему ничего не снится. И когда не спит. Разница в том
что
склейка заканчивается просьбой «освободить вагоны». В зеркале

у края платформы за спиной самостирается поезд. Больше ничего из
этой точки пространства не
вытянуть. Здесь нельзя, но он закуривает. Выходя из контекста.

[Люди, звери и прочие античастицы, идите в жопу] кричит он, идя по
Измайловскому б-ру, и возлагает часы
к памятнику четвёртой скамейке слева от театра «мимики и жеста».

Что-то есть в этих дождевых паузах
ритмические инстинкты натягиваются сквозь воздух струнные
в странном желании встать под них темечком
 
и когда ноги переставляют под девушкой асфальт
радостно запоминаешь как
ЭТО у тебя получилось
 
Когда дождь заканчивается
девушка самовольно оборачивается и машет
нечётная ладонь покрывается мурашковыми точками

если на неё положить допустим проездной на июнь
он начинает дрожать записываемым на него дождём

Остаточные цифровые икринки проникают в кровь
 
если потом соединить большие и указательные пальцы:
 
внезапно обрушиваешься всем своим водяным телом
одновременно на семьдесят четыре квадратных метра
плоского сложнопроинтегрированного рельефа пространства
в 6:31 утра по московскому на измайловском бульваре
между седьмой и девятой парковыми 

Каждый раз вступая в это пятно
лежишь на спине
многонаправленно стекая разными частями тела

это завёрнутое в тебя время
завершается снегом на языке пти
тсс

Тело делает время видимым
время делает тело видимым
и отступает
 
на три целых и четырнадцать сотых шага
 
в одном шаге стоит продолженное завершённое будущее
хотя его можно похлопать по плечу
 
на два запаздывает (о)сознание
оно вода
иногда по щиколотку иногда по колено
но ты в ней не отражаешься
хотя оно хлопает тебя по плечу

в трёх шагах справа и слева вбиты твои отпечатки пальцев
они включают проще говоря ниточки происходящего цвета и звука
 
в одной тысяче четыреста пятнадцати десятитысячных шага над
в воздухе проколота петелька-позвонок через который
ровно в четыре тридцать семь по Москве
тобой дышит (ровно один раз вдыхает и выдыхает)
говоря в семиотически представимых вами образах
кинетическое местоимение быть

 

 

КЁНИГ. ПИТЕР.

Боль предчувствует небо смотрит на воду прозрачное замедляет боль
замкнутое стоит в окне как в зеркале
постепенно размыкаясь на время и речь вспоминающих

И отверзла река кожу свою медленную и летящую дождём и снегом
и вложило перста в
раны бредущие по «ночной перине Кёнига» доброе утро Regiomontium

пепел и свет приветствуют тебя Кант Корпускула крови вдохнёт
вынырнет в
левом глазу Гомера выдохнет-вдохнёт/вынырнет на Васильевском/

в правом Гомера/ у Казанского/ на языке/ у Петропавловской и()так
многожды
прими, г-ди, античастицы изо рта в рот

иголка или кукушка кормящая сшивающая чужим молоком
(сквозь Илиаду проступает Cantos
глаз его скользит ускользая с полным ртом невесомости и синкоп)

А проснувшись кожу твою с плеча своего снять по чёрной воде
от которой
белый лебедь плывёт и плывя круги собираются в антитезу как воск

 

 

НИЦЦА

Без двадцати пяти час влетающее точно в копеечку
на семь, шестьдесят два мм стоит за спиной
исполняется
разгаданное носит прадо
инночка доченька горит вьетконговец
на чистом русском
подслеповато щурясь шарит рукой внутри себя
Зебальд путешествует налегке
б-г пытается уклон
Ницца вправо посёлок городского типа
пролетает под веком
налипшее Косово
смар
ги
ва
ет
ся

 

 

АФИНЫ. САН-ФРАНЦИСКО.

после помещения перед человеческим глазом фильтра
№ 44377/b[х условно синий

ничего начинает происходить обусловленно
логика перестаёт подавлять эмпатическое
стрессоустойчивость натренированного марафонца
добегает до афин смотрит на море и семенит обратно
глубина запомненного прочитанного увеличивается до почти
осаждаясь каждой поверх очередной пройденной точки перегиба

ладно
 
допустим я нарисую небо и скажу это такой Сан-Франциско
это засчитается? за достаточное доказательство существования
местоимения кто между
словом б-г и фильтром № 44377/b[х условно синий
 
 

Если подпустить поближе рим разобранный на дважды два,
необъяснимо молчание о
скорости тишины вынимаемой из

(как лезвие) оставленного в живых смотреть на истекающий
держащийся за правый бок Колизей
внутри статического напряжения висящего меж двух страниц сказан-

ного, разделившегося на зёрна от плевел: другие на пятом из нас ил-
ованном месяце, а отличённые держат их за’ руку, но так и не
понимают кто из них кто, внезапно стираясь друг о друга в

 

 
ЕРШАЛАИМ

В пустом небе
прорастает цвет и тригонометрия
Она то есть он немного того смерть
из падающего снега вы-лепили среднее ухо
Кто обвинил что менеджер Катулла не читывал
Охуевшее эхо переспрашивает
латиничи бросают под ноги фасции
Грязь и жест усиливают фобос и демос
Иосиф вложен в Марию
Ложь смешанную с землёй знобит
От истца остался едва изумлённый
аромат Ершалаима
Город не тронувший никого и пальцем
обступает со всех сторон и стоит-стоит
(не преступая границу волоса ни на микрон)
марципановая пыльца света и памяти
переплавляется в диоксид слова
застывший внутри полости (кармане) камня
пузырьком крови

 

 

ГОРОД

И возможно водой обличённый
врастает руками в камни в прибрежный риф
водорослью волос волен лететь но
в груди расцветает раковина
в рёбра проросли кораллы и монетка брошенная на память
как медленная пуля всё ещё Падает
Глаза полны невозможных рыбок
Лёгкие тяжелы вязкой речью и плавленным воздухом

Ночью обнажённый приливом смотрит на Город
(думая обо всём по чуть-чуть
передавая свойства вещей на расстоянии)
не прямо а отражённо через зеркальное многоглазье созвездий
На площади замирает афродита вокруг неё обмирают ъекты
Субптица паря успевает досчитать про себя до бесконечности
Дым от сигареты врезается в чёрно-белое молчание
Отрезанное белое летит на свет
потерявшее равновесие чёрное сдвигает тень часовой
дефис разделяет пустоту и губы
Подносящий к ним руку помимо прочего запускает причинно-след

ственное лезвие воды точно и медленно ползёт по лицу
слепое и насекомое Вампилов и Офелия пьют не чокаясь