Соснора написал «Дом дней», и я поселился там. Помню дни, когда всё, что не Соснора, казалось — мёртвым, замученным насмерть. Слова-заусенцы, слова-могилы, где жить — нельзя, а можно – озираться с брезгливым и недоуменным видом, морщиться, ностальгически щуриться, лелея надежду на возвращение Дара Осмысленной Речи. Одну за другой — я бросал книги на произвол судьбы, как обиженых жён. «Дом дней» поселился во мне, и я перестал говорить и думать как человек, и заговорил как книга.

Я портил пейзаж, просто глядя на книжную полку. Присутствуя в их бумажной жизни в виде полиграфического события: человек-фасад.

Им было тесно со мной.

Я перестал читать.

Иногда я брал учебник математики и читал его вслух.

Это было оскорбительно.

Я читал газеты, понимая, что газеты — дни «Дома дней».

Я читал: «Французы в Париже — это китайцы по цвету.»

Я читал: «У чайки вес и взмах — бронзового коня!»

Я читал: «…у моря свыше миллиона молящихся с головами. Вдруг дунуло и сняло им головы и куда-то дело. А они ушли, воздев руки.»

Репортаж — с места событий.

Я понимал: в мире происходит ОТЧАЯННОЕ!

Нужно было решиться и выйти из «Дому» — будто за спичками, на минутку, и вернуться спустя столетия — как блудный с-н.

И я сделал это.

Научился писать навыворот. Перекрасился в иностранца — как Штирлиц. От прежней жизни один только «Дом дней» и остался: как букварь, как Родная Речь.

Порой он показывается наружу — размять кости, осмотреться, и мы прогуливаемся по тель-авивским улочкам — пёс и его хозяин. И я виляю хвостом, задираю лапу, лаю на котов и внимательно обнюхиваю прохожих.

В эти мгновения я искренне счастлив.

Фотография В.Сосноры работы Е.Логвиновой