Что касается метаморфоз наших городов, то у меня к этому очень неоднозначное отношение. В нашей столице происходит не только снос ветхих строений, не представляющих собой ни архитектурной, ни городско-жилфондовой ценности, но и намеренное разрушение разнос сооружений, уникальных в своем роде, (например, здание Военторга), «доведение до ручки» конструктивистских зданий, намеренные поджоги и проч. Я думаю, что на этот счет существует две точки зрения. Очень многие люди, уехавшие из России лет 20 или 25 тому назад, помнят Москву, как большую деревню. Теперь они в бешеном восторге от новодела и говорят приблизительно так: ну это все очень классно, теперь Москва будет похожа на все мегаполисы мира. Опять же, большинство этих самых наших знакомых — активные потребители, встроившиеся в современное европейское или американское консьюмеристское пространство. То есть рассуждение типа: меняем же мы испорченные зубы на искусственные и вшиваем сосуды взамен забитых холестерином. Но Иерусалим — не Москва, у него совершенно иной статус, в том числе и архитектурный. Я боюсь, что все эти ничем не обоснованные стремления, построить для себя одного «Большую Вещь ограниченного пользования» ( чем являются, по сути, ваши новоделы), не учитывая характер окружающей архитектурной среды, беда, все-таки, совершенно всеобщая. Все больше городского населения вычитывает свои желания и вкусы с телевизионной картинки, а окружающей среды просто не замечает. К примеру- в Одессе, внешне, вроде бы, как раз, наоборот — там весь центр реставрируется, а если вы нам не были — то это чудо — южный Санкт-Петербург. Но большая часть образованного и связанного с историей города населения куда-то подевалась: часть (еврейская) — уехала, часть русская — сбежала и на смену им пришли торговые люди из маленьких малороссийских городов, выкупили квартиры в роскошных особняках, но им дела нет до истории и ауры тех кварталов, в которых они живут, они никак не связаны с этим местом, а вкусы и пристрастия у них совершенно другие — и, если надо будет, они никак не отреагируют на возможные разрушения архитектурно-исторического единства. Ведь — это не только материальное, но и культурное единства — а этой компоненты в их постсоветском торговом сознании уже давно нет. То же самое на Кавказе — в Тбилиси и Ереване. К слову — нашего Грибоедова хотят вытряхнуть из мавзолея, который находится в Тбилиси и ранее был семейной усыпальницей семьи Чавчавадзе. Или, если вернуться » обратно … и в Иерусалим» и взять ваших ортодоксов, например, то я я не думаю, что у них какой-то особый пиетет к духу гениев места. То образование, которое и воспитание, которое они получают в семьях, на мой взгляд, крайне благоприятствует развитию личности, но не всегда взаимодействует с культурным каноном. Новые синагоги не всегда являются (с архитектурной) стороны образцами хорошего вкуса, а новизна архитектурных решений зачастую связано скорее с демонстрацией ( даже, если это не входило в замысел архитектора) силы и всевластия новых технологий, а не эстетических решений. К заколоченным домам тоже я отношусь неоднозначно. Если бы этот дом не оказался под знаком неминуемого разрушения, я бы могла его попросту не заметить. Для художника любая недоговоренность или незавершенность — а это один из образов руинированной культуры — точка для фантазийного импульса. (Хотя, это может быть тоже крайне субъективным). Мне еще кажется , что все эти котлованы и новые со всех сторон просматриваемые пространства или конструкции, рассчитанные на тотальный контроль при поморщи видеокамер представляет собой еше и последнюю попытку власти как-то оградить себя от все большего числа беднеющих и маргинализирующихся множеств. И это происходит тоже во всем мире.