Боюсь, мои — не то чтобы даже мысли, а просто ощущения — на эту тему в высшей степени тривиальны.

Вполне ожидаемо — раздражение, разочарование, эстетическая фрустрация, метафизическая — усталость.

Для меня Израиль — это Иерусалим (при приятном осознании того, что где-то еще есть исторически любимая Хайфа). Я с некоторой регулярностью приезжаю в Иерусалим в течение десяти лет. У меня есть там любимые места, любимые ландшафты, любимые кафе, любимые человеческие типы. Но при этом у меня нет четкой внутренней картины Иерусалима, нет убежденности в том, что он должен быть таким-то — трехэтажным/мамлюкским/османским/подмандатным… Отсутствие этой убежденности проистекает частично из невежества в области истории города и его архитектуры, частично — из того, что я там не живу и не чувствую себя в праве. (Для сравнения, насчет Москвы у меня есть совершенно четкие пожелания.) В большинстве случаев я — консерватор, при этом
понятно, что в живых городах должно что-то меняться, и это — почти неизбежно — происходит за счет старого. Это сейчас сплошь и рядом и очень динамично происходит в Москве. В Иерусалиме смущает, скорее, не стройка нового и разрушение старого как таковое, а отсутствие динамики в этих процессах, замороженность, заторможенность, многолетнее бытование в одних и тех же местах «руин, котлованов и заборов», ощущение трущобности, разрухи, «Пропал Калабуховский дом», etc.

Шире — к развалинам вообще я отношусь с большим пиететом, предпочитая их многому другому. Т.е., скажем, многие памятники архитектуры, дурно охраняемые государством, существуют для меня именно в виде развалин, а отнюдь не в виде дурно же отреставрированного молоднячка-новодела.
Это, конечно, относится в первую очередь к отечественным «культовым сооружениям», достигшим в предперестроечную эпоху определенной степени деконструкции и абсолютно прекрасным в этом состоянии, а затем омерзительно реконструированным усилиями РПЦ. Но дело не только в РПЦ; многое просто обязано существовать в виде развалин, потому что если реставрировать — сколь угодно тонко и умно — получится уже совсем не то.