Теперь мы на отдыхе. Мы очень устали, это тяжело. «Отдых» — идеальное понятие, не имеющее реального веса, оно может означать любую шестую ситуацию, в которой скорость распространения узора замедляется; т.е. время замедляется. Что такое время? Оставив за скобкой размышления, ограничимся самим понятием: время существует неразрывно со своим пространством, как архи-архетип «двое». Ты можешь пощупать время, не отрываясь от своего листа – то есть, ты можешь увидеть его только в пространстве, где ты знаешь, что значит «видеть». Представим время как функцию f(x) пространства: F(x) = … Нам неизвестна вторя часть уравнения; зато первая несет в себе, пожалуй, больший смысл. Итак, как я уже сказал – мы на отдыхе [f(x) = >t -> lim]
Романтизм здесь несет преемственную окраску: он находится внутри любого современного произведения даже в том случае, когда оно, казалось бы, ничем не наполнено. Романтизм здесь пребывает в состоянии того глубокого и безраздельного музилевского покоя «Человека без свойств», покоя, который неделим даже и изнутри себя. Итак, мы на отдыхе, — и эта формула заставляет читателя терзаться смутными и нелепыми догадками и предположениями о природе этого отдыха, о преследующих и предыдущих этому отдыху событиях; появляется идея некого смутного процесса, приводящего к этому отдыху.
Ты видишь горы, с белыми шапками снегов, настолько прекрасными, что их не хочется описывать. Им можно изменять – как изменяешь от счастья, вспомним Саган; их хочется отлить в таблетки растворимого сна и выпивая ежевечерний белый раствор заниматься любовью, постепенно погружаясь в мягкость и абсолютную красоту белого снега. Снегу не нужно другого эпитета, кроме «белого» — другие эпитеты не достойны его безупречного совершенства, уступающего, разве что, льду, к которому система оценочных координат уже неприменима – он находится за ее пределами, равно как и ты.
Ты на отдыхе – и эта интерактивная эпистола, скрывающая романтизм, стесняющая и маскирующая любые его проявления, гарантирующая, однако, его непримиримое присутствие в ткани любого современного текста, любого продукта текстуальной (а тем более – поэтической) реальности.
Романтизма нельзя избегнуть; следуя Монтеню, он сохраняет себя автокопированием в любой пейзаж и любое лирическое пространство, способное к регуляции знака через проявление каких-либо характерных эмоциональных жестов.
После снежного сна нужно не забыть поставить будильник; небожитель, живущий на снежной горе, безупречная логика. Романтизм олицетворяется будильником, незримо присутствующим в повседневной жизни и позволяющим вспомнить о себе лишь в моменты выполнения своей прямой показательной функции. Так и романтизм, существующий в тексте, сливается с его ландшафтом до момента олицетворения, стремится к этому моменту, как к точке приложения своей обязательной и достаточной функции.
Пять аналогических правил работы будильника:
1. Будильник нужно заводить против часовой стрелки, и никогда не по – поскольку время есть лишь обратная пропорциональная зависимость пространства, изначальный импульс должен быть направлен в другую сторону. Если заводить будильник по часовой стрелке – ты рискуешь нарушить ход времени.

2. Чтобы знать, насколько нужно завести будильник, сначала нужно взять снег и разложить его на столе, по кадрам. Каждый кадр будет означать свой цвет снега. Тогда, при определенной доле внимательности, ты без труда узнаешь необходимое тебе время.

3. Заведя будильник, сразу ложись спать. Здесь главное услышать нужный звук, или сон никогда не снизойдет до тебя. Я думаю. Дождь, как мне кажется, будет лучшим будильником обратной реакции – т.е. будильником-наоборот.

4. Заведя будильник, ты заводишь слова, заряжая их импульсом бодрости. Помни об этом: лучше составить как можно меньшее количество слов – и привыкнуть к размеру и форме.

5. Заведя будильник, помни, что чем больше слов ты завел – тем сильнее обрадуешься, когда будильник выполнит свою функцию. Будильник – предмет, вещь, выполнение определенной функции обозначает примету вещного мира. Радость – нефункциональна, строго говоря, она – бессмысленна, хаотична и бессистемна, — это примета живого, человеческого мира. Не перепутай себя с будильников, не становись функциональным. Вещь не может чувствовать радость, и все, не чувствующие беспричинной радости на максимуме шкалы чувств – вещи. Если ты не собираешься быть вещью, то это второй шаг и второе правило, которое нужно запомнить. Единственное исключение – «небожитель» — это состояние радости в чистом виде, деградировавшее в вещь, в христианский «архетип». Забудь о религии; если угодно, будь везде, а не под кем-то. Религиозное сознание вредит мысли.